При рассмотрении вопроса о замене штыка тесакам и о стрельбе без примкнутого холодного оружия – не безынтересно привести кроме того и мнение ген. Драгомирова, высказанное им по этому поводу в одной из его многочисленных статей.

«Всякому известно, говорит он, что огнестрельное оружие играет роль средства подготовительного, а холодное – решительного.

Известный афоризм «пуля – дура, штык – молодец» высказано Суворовым не отдельно, не как самостоятельная истина, но как результат целого рассуждения об относительных свойствах холодного и огнестрельного оружия. Вот это рассуждение: береги пулю на три дня, а иногда и на целую кампанию, когда ее негде взять; стреляй редко, да метко; штыком коли крепко, пуля обмишулится, а штык не обмишулится; пуля дура, а штык – молодец.

Попытаемся переложить этот великий трактат об относительных свойствах обоих оружий на язык, более доступный; может быть из переложения можно будет видеть, что, встань Суворов из гроба, ему бы не пришлось ничего менять в своих словах.

Огнестрельное оружие требует перевозки припасов – штык никаких припасов не требует; ружье нужно заряжать – штык всегда заряжен; расстреляли патроны – ружья нет – штык всегда есть, следовательно, береги пулю. Выстрел требует довольно сложных предварительных манипуляций, торопливое исполнение которых ведет к пусканию пуль на ветер; следовательно, нужно стрелять редко да метко; штык ничего этого не требует, им можно колоть часто и метко. Как бы ружье ни было совершенно, даже и на 50 шагов промах вероятнее, чем штыком на шаг или полтора; и во всяком случае для действия последним нужно гораздо более бесстрашия, самоотвержения, чувства товарищества, чем для стрельбы, более отвечающей инстинкту самосохранения. Стрельба требует покоя, удар штыком движения вперед, которое уже само по себе выражает чувство нашего превосходства над неприятелем. Перестреливаться можно целые часы и ничего не добиться; – штык разом заставляет неприятеля дать тыл. Следовательно, пуля – дура, штык – молодец. Это отнюдь не исключает употребления пули; но на нее одну рассчитывать нельзя.

Делать заключение об относительном значении холодного и огнестрельного оружия по числу убитых и раненых по меньшей мере наивно, ибо цель на войне заключается вовсе не в том, чтобы перебить больше народа, но в том, чтобы заставить неприятеля сдать нам, убедить его наглядно, что он не может нам сопротивляться. Этой последней цели штык, употребленный конечно рационально, достигает всегда; один же огонь никогда ее не достигнет, если противник мало-мальски стоек. Говорят, что до штыка редко доходит дело; что же это доказывает кроме того, что и трусы могут между собою перестреливаться, между тем как и храбрые войска не всегда являют достаточную силу духа, чтобы сойтись на штык. Значение оружия, требующего столь высокой доблести от человека, никогда не умалится; отвергать это могут только те, которые не понимают роли нравственной стороны в боевых столкновениях. В большей части случаев выказанного желания сойтись на штык бывает достаточно, чтобы противник дал тыл; но этого желания подделать нельзя, а нужно быть действительно готовым сойтись на штык: только тогда ему противник подчинится. Итак, как бы редко ни случались штыковые свалки, к ним нужно готовить войска, как к высшему и труднейшему подвигу, к какому только они могут быть призваны в бою».

Небезынтересно привести здесь и еще более решительные афоризмы ген. Драгомирова и Сухотина в пользу штыка, которые также имели влияние на принятое в русской армии решение.

«Великое Суворовское начало – пуля – дура, штык – молодец останется вечно справедливым не потому, чтобы пуля была недействительна, но потому, что а) штык решает дело, б) он есть представитель воли, нравственной энергии, на которой зиждется все в боевом деле» (Драгомиров).

«Штык – символ движения вперед; он же – символ лечь костьми» (Сухотин).

Следующий вопрос о холодном оружии, представляющий значительный интерес – это вопрос о кавалерийской пике. (Подробнее – см. мой курс «Основания устройства холодного оружия» изд. ГАУ 1905 г.)

В истории оружия пика претерпевает едва ли не самую удивительную роль; – она то появляется на вооружении, то вновь исчезает, то у одного, то у другого народа. Она была в большом распространении у кавалерии древних народов, в средние века она была главным оружием рыцарей, вновь стала распространяться в первую половину прошедшего столетия после наполеоновских войн, а затем вновь наступил период ее упадка и новое распространение в конце столетия у немцев.

В русской армии вскоре после русско-турецкой войны 1877-1878 гг., – в 1882 г., произошла, как известно, коренная реорганизация кавалерии, при которой вся регулярная конница была превращена в драгунскую, причем пики, бывшие до этого времени у кирасирских и уланских полков, были изъяты из вооружения и оставлены лишь у гвардейских частей и то на мирное время. Около того же времени в казачьих полках пики были оставлены лишь в первой шеренге всех казачьих войск, кроме кавказских казаков, которым пики вовсе не полагались.

Снятие с вооружения пики отчасти объясняется опытом войны 1877-1878 г., где роль пики была прямо ничтожна; русской коннице почти вовсе не приходилось производить сомкнутых атак, а между тем при несении разведывательной службы, а также при частом спешивании, что объяснялось большим значением, которое придавалось огню, пика была не только излишней, но и обременительной.

Между тем, несмотря на опыт войны 1877-1878 гг. и решение, принятое русской армией, Германия в 1889 г., т. е. всего спустя 7 лет после реорганизации русской кавалерии, принимает пику на вооружение всей своей конницы и притом в обеих шеренгах.

Вскоре после русско-японской войны в бытность военным министром Сухомлинова вопрос о возвращении пики русской кавалерии был снова поднят, – он вызвал большую полемику; в то время по вопросу о пике появилась масса статей, а также отдельных капитальных трудов. Достаточно отметить статьи Драгомирова, Сухотина, Сухомлинова, труд Зyбapевa «Опыт исторического исследования законов специально колющего оружия», полковника де-Витта «Конница – ее вооружение и владение оружием», Immanuel «Die Lanze als Waffen der Reiterei», брошюра австрийской службы капитана фон-Кцерлиен «Die Lanze als Waffen der Kavallerie», и др.

При этом необходимо отметить, что ни об одном оружии кавалерии не было столько разноречивых и совершенно противоположных взглядов.

Известный Монтекукулли говорил, что «пика это – царица холодного оружия», ген. Драгомиров в своей статье о холодном оружии относительно пики высказывает, что «кто обременяет себя подобным дреколием, тот в конце концов достигает одного результата, именно бывает постоянно и нещадно бит».

История пики – ее периодическое появление и исчезновение с вооружения войск – и объясняется теми разноречивыми взглядами, которые приняты относительно этого рода оружия.

Защитники пики указывают на следующее ее преимущество.

Моральное значение пики признается почти всеми: «Моральная сторона войск, говорит де-Витт в своем труде «Конница – ее вооружение и владение оружием», имеет весьма важное значение: уверенность в своем превосходстве над врагом занимает одно из первых мест. Грозный вид ряда копий, которые торчат впереди развернутого строя, несущегося на врага, опасение получить укол пикой ранее, чем сам поразишь шашкой пикинера, сознание того, что раны хорошо направленной пики крайне тяжелы, ибо пикой можно пробить противника насквозь, – все это должно произвести тяжелое впечатление на противника, пики не имеющего».

Против пики указывают:

1. На то, что она может быть полезна в бою лишь в исключительных случаях, а именно лишь при атаке в сомкнутом строю, а между тем сомкнутые атаки в настоящее время встречаются крайне редко. Развитие и усовершенствование огнестрельного оружия крайне стеснило в настоящее время производство таких атак. «В настоящее время ни современное состояние оружия (дальнобойное–магазинное), ни характер ведения боя (местность – закрытая пересеченная) не способствуют успехам кавалерийских атак; значение этих атак ничтожно, исполнение обставлено такими непреоборимыми затруднениями, и результаты сопровождаются такими потерями, что применение их встречается крайне редко. Из трех главнейших элементов деятельности кавалерии: огонь, удар и маневрирование – наибольшее предпочтение должно быть отдано: огню и маневрированию» (Сухотин). Атака сибирских казаков под Вафангоу в 1904 г. была остановлена огнем японских пулеметов.

2. Пика является излишнею при несении некоторых видов службы. Являясь полезною лишь при сомкнутых атаках, пика во всех других действиях конницы является обузою для кавалерии ввиду своей тяжести и длины: при несении разведывательной службы, сторожевой, ординарческой, на постах, на летучей почте пика совершенна не нужна.

3. Пика затрудняет обучение конницы; при обширности современных требований от кавалерии обучение ее сопряжено с большими трудностями; – обучить кавалериста хорошо и смело ездить и управлять лошадью, стрелять и сберегать свою винтовку, наконец, владеть шашкой – все это требует много труда и времени, а потому введение нового предмета в обучение кавалерии вряд ли желательно, между тем для ловкого владения пикой в бою, а именно для того, чтобы правильно направить пику, нанести ею сильный удар, выхватить ее из раны, в случае необходимости вставить ее в бушмат и взяться за шашку – все это требует весьма основательного и долгого обучения.

4. Пика обременяет (вес около 6 фунт.) и стесняет всадника; висящая за плечом во время походных движений, она представляет некоторые неудобства для всадников; во время рукопашного боя, за исключением сомкнутой атаки, длинная пика, требующая много места для своего действия, является большой помехой; короткая и легкая шашка, которою можно наносить удары во все стороны, не требующая большого простора, в данном случае незаменима. После первого сомкнутого удара, в период, когда кавалерийский бой распадается на столкновения отдельных групп перемешавшихся между собою всадников, очевидно полезнее, отбросив пику за плечо, выхватить шашку.

Рассматривая все вышесказанное, необходимо отметить, что хотя пика при атаке кавалерии сомкнутым строем и представляет значительные и бесспорные преимущества по сравнению с коротким оружием – саблями и палашами, но однако и невыгоды пики настолько существенны, что вопрос о вооружении пикой, как показывает история, никогда не мог быть решен окончательно в том или в другом смысле. На чашке весов то перевешивают преимущества пики, то, наоборот, ее недостатки и невыгоды, и это оружие то появляется, то вновь исчезает с вооружения конницы. Необходимо при этом отметить, что та же история не дает оснований высказать, что с принятием на вооружение пики совпадает славное время боевой деятельности кавалерии.

Этим и объясняется, что этот вопрос решается различно в различное время.

Русской кавалерии бывшая у ней на вооружении пика особенной пользы не принесла, а потому при ее переорганизации в 1882 г. решено было от пики отказаться, оставив ее лишь в некоторых полках гвардейской кавалерии и то в мирное время, что и было, конечно, совершенно правильным. Казакам же, за исключением кавказских, пика была оставлена, как их традиционное оружие, которым они действовали с успехом в прежних войнах. Несмотря на такое решение, в 1908 г. особой комиссией из кавалерийских начальников опять было признано необходимым вернуть пику на вооружение первой шеренги кавалерийских полков и Оружейному отделу было поручено выработать новый образец пики с металлическим древком, так как образец, бывший на вооружении казачьих частей, не считался удовлетворительным. Это решение было исключительно продиктовано опасением перед германской кавалерией, вооруженной пикою.

Следующий вопрос, касающийся холодного оружия, на котором приходится остановиться – это вопрос о вооружении прислуги полевой артиллерии.

Снабжение полевой артиллерии новою материальною частью обр. 1902 г., допускающей возможность весьма скорой стрельбы, выдвинуло вновь вопрос о перевооружении прислуги полевой артиллерии новым холодным оружием. Естественно, что скорострельность новых орудий требовала от прислуги и большего напряжения и быстроты действий как при стрельбе, так и при переходах от походного порядка к боевому и обратно. Между тем бывшая на вооружении артиллерийская шашка безусловно стесняла прислугу и затрудняла быстроту ее действий при орудиях, не представляя в то же время серьезного оружия для самообороны.

Вопрос о вооружении прислуги артиллерии был очень сложным.

Необходимо указать на тот факт, что для вооружения рядовых полевой артиллерии предлагались самые разнообразные образцы как огнестрельного, так и холодного оружия; предлагались кинжалы, тесаки – обоюдоострые и с пилой на обухе, бебуты, т.e. кривые кинжалы, топоры и шашки; из огнестрельного – винтовки, карабины и револьверы. Для того, чтобы дополнить всю коллекцию оружия, оставалось лишь только предложить одну пику, но при этом необходимо отметить, что были предложения и в подобном роде, а именно предлагалось заострить концы вех и банников, чтобы прислуга могла отбиваться при атаке на батарею таким оружием.

А между тем каждое из этих предложений имело за собой некоторые основания и каждое, в своем роде и в данных условиях обстановки, могло бы принести известную пользу.

Этот факт наглядно показывает, насколько разнообразны требования, которые предъявлялись к вооружению артиллерийской прислуги; желали, чтобы оружие не стесняло артиллериста и вместе с тем представляло собой серьезное оружие для самообороны, с другой стороны, ставили условием, чтобы им можно было воспользоваться и в различных условиях бивачной и походной жизни и т. д., а найти такое универсальное оружие являлось, конечно, довольно затруднительным.

Считали, что главное неудобство шашки то, что она стесняет прислугу при стрельбе – при действии при орудиях, и предлагали винтовки или карабины, что осложняло вопросы обучения личного состава. Между тем защитники карабина весьма правильно указывали на беззащитность артиллерии при различных поручаемых ей самостоятельных действиях, так, например, при отправлении отдельных команд на фуражировки, когда артиллеристы, снабженные лишь одним холодным оружием, могли очутиться в совершенно беззащитном положении при появлении противника, вооруженного винтовками, чему были примеры в Манчжурии.

Считали, что артиллерийская шашка не принесет серьезной пользы при самообороне от атакующей батарею пехоты или кавалерии, и вместе с тем предлагали укороченный тесак, годный разве только для того, чтобы им пользоваться для бивачной жизни.

Между тем последнее предложение имело за собою много оснований, так как при атаке батареи и пехотой и кавалерией орудийной прислуге, каким бы оружием она ни была вооружена, вряд ли удастся отразить нападение противника; она может лишь дорого продать свою жизнь, а потому гораздо целесообразнее дать ей такое оружие, которое принесло бы существенную пользу в различных обстоятельствах бивачной и походной жизни, нисколько притом не стесняя прислугу и давая вместе с тем возможность защищаться от наседающего противника.

Лучшим оружием при таком взгляде, конечно, являлся укороченный тесак.

Наконец, защитники современного вооружения – артиллерийской шашки – указывали на необходимость дать артиллерийской прислуге оружие, которым она могла бы, во всяком случае, с лучшим успехом защитить свою жизнь, чем вновь предлагаемым тесаком, и которое действовало бы без отказа, т. е. не имело бы недостатка револьвера, совершенно ненужного после израсходования барабана, и вместе с тем оружие не столь стеснительное, каким являются вновь предлагаемые карабины.

На основании приказания бывшего в то время военным министром ген. Куропаткина, – относительно вооружения прислуги полевой артиллерии было запрошено заключение командующих войсками в округах (9) и командиров корпусов (24).

При рассмотрении доставленных заключений, необходимо было отметить 3 вопроса:

1. Об изъятии шашки.

2. О вооружении кинжалом.

3. О вооружении револьвером.

1) Артиллерийская шашка существующего образца была признана совершенно неудовлетворяющей своему назначению тридцатью голосами из тридцати трех. Мнение же трех голосов, высказавшихся за сохранение шашки, сводилось к тому, что хотя шашка иногда и мешает прислуге, действующей при орудиях, но что ей следует отдать предпочтение перед кинжалом, как оружию для самообороны при борьбе с противником, вооруженным саблей или ружьем со штыком; при этом один из командиров корпусов предлагал возить шашки на лафете для того, чтобы они не так стесняли номеров при действии при орудиях и вместе с тем были под рукой в случае атаки на батарею.

2) За принятие на вооружение артиллерии кинжала высказались двадцать пять голосов из тридцати трех; остальные же восемь высказались против, ввиду следующих соображений.

Они указали, что употребление кинжала, хотя и не требует особого уменья, но вообще не свойственно уроженцам России, кроме Кавказа; ввиду этого предлагалось заменить это оружие легким топором; такое оружие представляло бы следующие выгоды: а) топоры – оружие вполне знакомое и свойственное русским людям; б) употребление его для рубки хвороста, при вязке фашин и туров, устройстве переходов, мостов и других работах и как оружия для самозащиты – несомненно более полезно по сравнению с кинжалом. Наконец указывали, что кинжал для самообороны против вооруженного противника мало пригоден, заменить же возимый в батареях шанцевый инструмент при работах на позиции и биваке он также не может.

3) За введение на вооружение револьвера высказались двадцать восемь голосов из тридцати трех. Против принятия револьвера было высказано, что употребить револьвер прислуга не может покамест неприятель не насядет на орудия, так как до последней возможности артиллерия должна действовать из орудий, а когда неприятель будет на батарее, то стрелять из револьвера уже поздно. Указывалось, что орудийная прислуга в решительный момент может обратиться для самозащиты к револьверу вместо того, чтобы действовать из орудий.

По представлении ГАУ соответствующего доклада с заключениями командующих войсками и командиров корпусов ген. Куропаткин положил следующую резолюцию: «Возражения против кинжала и револьвера серьезны. Желательно подробнее исследовать возможность улучшить холодное оружие для артиллеристов. Надо изучать иностранные образцы. Пока же довольствоваться настоящим вооружением».

Ввиду этого были собраны сведения о вооружении прислуги артиллерии в иностранных армиях; при этом оказалось, что в отношении вооружения рядовых полевой артиллерии в иностранных армиях резко отличаются две группы. Конные: фельдфебеля, фейерверкеры, трубачи и разведчики имеют саблю или шашку и револьвер, причем это вооружение признается всюду отвечающим своему назначению. Что касается второй группы, а именно орудийной прислуги, то вопрос этот решен в различных государствах различно, необходимо лишь отметить тот факт, что в армиях почти всех первостепенных держав (кроме Италии и России) прислуге придают и огнестрельное оружие, – будь то винтовка или револьвер. (См. более подробно изложение в моем труде “Холодное оружие” изд. ГАУ, 1905 г.)

Из различных иностранных образцов вооружения наибольшее внимание обратил на себя тесак итальянской артиллерии – решено было испытать итальянские тесаки параллельно с кинжалами кавказского казачьего войска, а также искривленными кинжалами, т. е. бебутами.

На основании всех произведенных испытаний и последующего рассмотрения мнений, решено было принять для артиллерийской прислуги вместо артиллерийской шашки – искривленный кинжал, т. е. бебут, кроме фейерверкеров и трубачей, которым были оставлены – шашка и револьвер; кроме того в каждую батарею было выдано некоторое количество карабинов.

Вопрос о вооружении прислуги полевой артиллерии принадлежит безусловно к числу «вечных вопросов», а потому вполне естественно всегда можно ожидать новых решений в этом отношении, так же как и в изложенном выше вопросе о пике. Сегодня артиллерийская шашка, завтра кинжал, затем снова шашка. Сегодня пика, завтра ее нет.

Изучение истории перевооружения образцами холодного оружия лишний раз подтверждает то основное положение, которое приведено у меня в самом начале предыдущей главы, а именно о случайности или об «игре в перевооружения», которые являются характерным признаком изменения образцов этого оружия.