…Палуба под ногами исполняет бешеную «рио-риту». Плот проваливается между валов, и тогда взгляд упирается в водяные стены цвета бутылочного стекла, потом вылетает на гребень, и перед глазами на мгновение открывается кипящая бурунами река, зеленая лента береговой тайги и синие горы по бокам. Место действия – река Катунь, порог Шабаш.

Натужно скрипят семиметровые греби (здоровенные весла), проворачиваясь в уключинах-подгребицах. Пока плот стоит носом по течению, он боеспособен и управляем. Гребок, еще гребок... летим вниз, как с американских горок! Над головами нависает зеленая стена воды с блестящими прожилками турбулентных срывов.

«Гребь на плот! Держись!» – слышен из-за спины голос лоцмана. Выдергиваем гребь, иначе таким валом ее сломает, как спичку. Пригибаем рукоять к палубе, держась свободной рукой за сетчатый настил. Сейчас ударит… Вот оно!

Оверкиль начинается с ощущения, что что-то происходит не так… Прежде чем наш плот завернуло спиралью с левого борта на правый, я успел увидеть, как через палубную сетку засинело небо… Через мгновение декорации сменились, и мы с размаху влетели в ледяную серую муть, пронизанную воздушными пузырями.

Итак, болтаюсь под плотом, спасательный жилет честно тянет вверх, прижимая меня к настилу. Рядом с лицом колотится рукоять греби… Надо вылезать. Борт вроде бы справа... я ползу по сетке, считая продолины. Третья, вторая, первая... Неимоверная масса летящей воды отрывает от каркаса, тащит куда-то под плотом. Каска глухо стучит о каркас – вот она зачем нужна, каска... С размаху влетаю в подгребицу спиной вперед, сильно прижимает течением! Воздух кончается. «Неужели все?» – мелькает короткая мысль, но взорвавшиеся инстинкты оказываются сильнее, и, извернувшись каким-то диким винтом, я под хруст спасжилета просачиваюсь сквозь подгребицу и высовываю голову над водой... Какое же это счастье – дышать!

«Забрасывай ногу, чему тебя учили?» – слышу я неестественно спокойный голос лоцмана. Забросишь ты ее, как же, когда течением затягивает под плот! Выдергивают меня в четыре руки. И вовремя, потому что влетаем мы в следующую ступень… Еще с десяток валов перекатывается через многострадальный плот, и на этом река успокаивается.

Через полчаса мы уже на берегу. Переодеваюсь в сухое (гермовкладыш выдержал), но дрожь все равно колотит. «Разбор полетов» у костра:

– Как тебя занесло в подгребицу?!

– Оторвало, когда по каркасу лез...

– А про нож ты забыл, что ли? Порезал бы сетку, и на волю, прямо сквозь палубу...

Да, про нож я забыл. Более того – я стыдился его. Считалось, что в туристической группе одного ножа хватает с лихвой – порезать на кухне сало и колбаску, а с прочими задачами великолепно справятся топор и инструменты ремнабора.

Над руководителем, не расстававшимся с небольшой изящной финкой, посмеивались за глаза – мол, за сорок мужику перевалило, а он в индейцев не наигрался. Вот и ехал мой «разделочный» нож, который тупился быстрее, чем его точили, в глубине того же гермовкладыша. А лесная жизнь преподала еще немало уроков (старые раны до сих пор ноют к непогоде), прежде чем для меня стало аксиомой: в походе нож должен быть рядом всегда, причем – адекватный стоящей задаче.

«Детской болезнью» большого ножа мы переболели рано и сравнительно легко: помогало незыблемое правило экономии веса на «пешке» и, между прочим, тотальный дефицит и запреты эпохи последних генсеков. Так что мы учились на ошибках «счастливчиков», раздобывших правильный, по их мнению, ножик. На той же Катуни огромный тесак, достойный римского воина, извлекался из рюкзака только для того, чтобы отрезать от огромной сырной головы ежедневную порцию. А ведь мы тащили плоты через снежно-ледовый перевал... Помню еще одного любителя «милитаризма» (к его чести, «бундесверовский» комбинезон и кепи он сшил сам, «с нуля» – армейских магазинов в те времена не было). Великолепный наряд органично дополнялся горными ботинками на крючках и офицерским ремнем, на котором болтался нож-боуи самого устрашающего вида. Парень пал жертвой стиля. Его немаленький рюкзак немилосердно вдавливал ремень в спину, оставляя страшного вида язвы, а тесак на длинной подвеске цеплялся за все встречные кусты... Апофеозом путешествия стало падение почти на ровном месте, после которого озверевший «милитарист» кидался с ножом на собственный рюкзак!

Итак, каким не должен быть нож, мы как будто уяснили, а вот каким он должен быть? Вопрос оставался открытым и, отчаявшись достичь идеала, я лет пять проходил с обычным «пчаком» из консервной нержавейки, купленным на пестром ташкентском базаре. Понятно, что скальный крюк я из него не делал и банки не открывал, не та конструкция, но вот рамы для катамаранов зашкуривал не раз. Мудрые узбеки придали клинку из посредственной стали такую чудесную форму (как говорят, грамотный строй), что он выполнял работу, для него, казалось, непосильную. Рано или поздно режущая кромка заворачивалась в сторону, но после нескольких движений брусочком из красного песчаника Клинок вновь был готов к работе... Нож этот, с изрядно стесанным клинком, с развалившейся рукоятью, сейчас уже на почетной пенсии. Общение с ним научило меня главному: в походе нож выполняет те же функции, что и дома плюс мелкая обработка древесины (для крупной существует топор).

Отличие в том, что он один должен заменить поварскую тройку, резец по дереву, стропорез, быть удобным и максимально живучим... Что ж, попробуем нарисовать усредненный портрет туристического ножа!

Во-первых, такой нож должен быть нескладным! Поход подразумевает довольно «антисанитарную» эксплуатацию ножа, чтобы в самый неподходящий момент вывести из строя механику складника, а условий для профилактики или, упаси господи, ремонта, может и не быть. Значит, как нож постоянного ношения в походе, складной сразу отпадает, хотя его вполне можно использовать, как компактный вспомогательный инструмент (сплавляясь на каркасно-надувных каяках и байдарках, я в свое время прямо-таки молился на мультитул, заменяющий большую часть инструментов ремнабора).

Во-вторых, сталь клинка и его строй должны хорошо держать заточку (от двух недель до месяца) и (или) давать возможность восстанавливать ее с минимальными трудозатратами: вечером у костра, разбитыми руками и т.д. (здесь заслуженное первенство принадлежит скандинавским ножам). Оба варианта имеют право на жизнь. Однако поклонникам твердых ножей следует учитывать, что реанимация «убитой» режущей кромки в полевых условиях может затянуться (да и будет ли время для этого?), и не забыть захватить с собой алмазный брусок.

В-третьих, нож должен быть из нержавеющей стали. При всем уважении к углеродистой стали, к началу ХХI века мы отвыкли предохранять ее от коррозии в полевых условиях. Пару раз я пробовал брать с собой «углеродистые» ножи, но уход за ними съедал драгоценное время, столь необходимое для ремонта снаряжения или осмотра порога, а после оверкиля по клинку ползла мерзкая оранжевая ржавчина. Частично проблему сможет решить химическое оксидирование, но необходимо убедиться в том, что полученный защитный слой не ядовит, как слюна кобры…

В-четвертых, длина клинка такого ножа должна составлять порядка 110-140 мм. Если меньше, то нож для многих пользователей с непривычки будет неудобен, больше – плохо управляем.

В-пятых, форма клинка, близкая к пуукко на мой взгляд – идеал. Разделкой туш заниматься наверняка не придется: проблемы переноски и обслуживания ружья пересилят пользу от него в походе… Да и не столь часто горожанину-охотнику сопутствует успех в незнакомой местности. Если же в группе будет уверенный в своих силах охотник, то соответствующий разделочный нож он обязательно с собой возьмет.

В-шестых, рукоять ножа должна быть достаточно прочной, – пластинчатый или сквозной всадной монтаж.

Нанесение ножом рубящих ударов или использование его в качестве скального крюка – редкость. Чаще всего такие операции возникают по вине самого владельца или просчетов организации похода. Однако совсем сбрасывать со счетов вероятность таких работ также нельзя: один-единственный раз за многие годы пришлось прорубать тропу на поросшем сплошным подлеском склоне, обрывающемся в каньон, и я был благодарен тяжелому ножу, заменившему нам мачете – оснащенный темляком из плоской стропы, он сносил стволики толщиной с байдарочное весло! Приходилось и каркас катамарана строить этим ножом и пилой – топорище сломалось, и топор улетел в реку. С концами...

В-седьмых, рукоять должна быть эластичной и не скользить в мокрой руке. «Теплой» – по возможности (все же не в зимнюю тундру идем). А вот впитывать влагу она не должна ни в коем случае – разбухшие кожаные рукояти, бывало, разносили конструкцию, деревянные – трескались. От разбухших, хлюпающих ножен также радости мало.

В-восьмых, сами ножны должны быть вентилируемыми. Порой нож приходится вкладывать в ножны, как есть. Варварство, понятное дело, но так бывает частенько, когда ситуация не дает тебе времени обойтись с ножом «культурно».

В-девятых, фиксация ножа в ножнах должна быть на трении, а не хлястиком, – чтобы веткой не открыло. Оптимальный вариант крепления – не на поясе, а в набедренном кармане штанов, ниже обреза куртки. Да и нет его порой, этого пояса, чтобы спину под рюкзаком не уродовал...

Вообще, ношение ножа – вопрос отдельный: аксиомой тут должно быть то, что нож всегда должен быть при тебе, извлекаться быстро, не мешать и гарантированно оставаться в ножнах при случайном падении, преодолении зарослей. В частности, не рекомендую подвешивать нож к лямке рюкзака! Рюкзак при ряде ЧП, например, при падении на переправе, сбрасывается и может быть при этом утерян навсегда. А даже если и не навсегда… Надолго я запомнил, как по травянистому склону на нас, кувыркаясь, как в голливудском кинофильме, эффектно летел сорокакилограммовый рюкзак – его владелец сломал посох, упал, заскользил по траве альпийского луга и «застопорился» на склоне, только освободившись от лямок. Нашли рюкзак метрах в ста ниже, на моренном выходе, изрядно побитый и изодранный. Интересно, что бы осталось от подвешенного к лямке ножа?

В-десятых, нож должен быть легким не в ущерб своей прочности: как-никак, за плечами от 40 килограмм, а с плавсредством и того больше. Брести же верст 60 по таежным тропам, через переправы и перевалы... Это значит, – долой бронзовый шар в навершии и развесистую гарду! Кстати, крестовина часто мешает ножу в обыденной работе: попробуйте, например, почистить им грибы! Можно, конечно, но не слишком удобно. Так что обойдемся без крестовины: для фиксации руки отлично подойдет подпальцевая выемка рукояти и «грибок» навершия.

Что получили? Русскую финку!

«Южный крест», «Засапожный» из стали 95Х18 или Златоустовские рабочие ножи – это по нынешним временам не дефицит. Но тут вступает в силу другой фактор – высокий риск потери ножа. Перевернулся катамаран, от ударов о камни порвался рюкзак и гермовкладыш, и все, ушел нож.

Однако куда чаще, чем на сплаве, происшествия с ножами случаются при встрече с недобросовестной милицией (к примеру, пару лет назад в Абаканских поездах трясли абсолютно все тургруппы, формально – искали «траву» и «браконьерщину», а на деле изымали все, что режет). В общем, как ни обидно, нож должен быть недорогим... Тем более что и в этой категории ножей можно найти достойные образцы! Например, нож фирмы Ericsson «Mora 2000» (стоимость порядка 20 долларов) или «Попутчик» от «РОСоружия» (30 долларов). Они будут служить вам верой и правдой, а утрата не так больно ударит по карману, хотя терять любой нож, по любой причине, лично мне очень жаль…

Итак, «фоторобот» ножа для похода нами составлен. Но это всего лишь усредненный портрет, созданный с целью помочь туристу в начальном выборе адекватного походного ножа. В дальнейшем путешествующий человек сам найдет свой «правильный» нож, и многообразие ножей пойдет только на пользу группе и стоящим перед ней целям... А перед нашей командой цель уже стоит, и до старта осталось не так много времени. Наладонный компьютер распух от списков снаряжения, дефектных ведомостей и десятков несделанных дел. Пора ставить точку. В ящике же стола лежит нож, прошедший со мной от Карпат до Хамар-Дабана. Он изрядно поношен, но всегда готов к бою. И я знаю – в походе он не подведет меня!