– Кузнец. Когда берешь в руки древнерусский меч, пролежавший в земле тысячу лет, переполняют самые разные чувства. Что таит в себе этот изъеденный ржавчиной кусок металла, бывший когда-то грозным оружием гордых и смелых воинов! Какими качествами он обладал? Кем и как он был изготовлен, в каких битвах обагрялся кровью?

– Историк. Приходится констатировать, что вся история человечества – это история войн. Борьба человека с природой за свое существование – также своего рода война. Охота, добывание пищи и защита от хищников – все это стимулировало человеческую эволюцию, заставляло искать более совершенные средства вооруженной борьбы. Начиная от камня и деревянной дубины и далее, изобретая и конструируя, находить новые материалы и технологии, чтобы постоянно противостоять обстоятельствам, угрожающим выживанию человеческого рода.

– К. Значит орудия труда – это также оружие, но особое, для борьбы с природой за выживание.

– И. Конечно. И совершенствование этих орудий сыграло огромную роль. Ведь в каменном веке не было разделения на оружие чисто боевое и орудия хозяйственного назначения. Они применялись в зависимости от обстоятельств. И только в эпоху бронзы началась специализация употребляемых человеком орудий. Стали выделяться предметы, предназначенные исключительно для боя. А затем, к началу первого тысячелетия до нашей эры, началось освоение железа.

– К. Что же послужило этому причиной? Ведь правильно откованная бронза была тверже, чем чистое железо.

– И. Основное преимущество железа в том, что его можно науглеродить, то есть цементировать. Затем цементированный слой подвергается закалке, и оружие приобретает твердость и прочность, превосходящие любое бронзовое изделие. Поэтому к концу первого тысячелетия нашей эры все оружие, сельскохозяйственный инвентарь и другие орудия труда изготавливались из железа. На долю бронзы приходились только ювелирные украшения и ритуальные предметы.

– К. То есть когда прочность и твердость бронзы достигли предела, начался «железный век»?

– И. Если давать бронзовому предмету слишком большой «наклеп», то бронза вместо того, чтобы становиться тверже, начинает расслаиваться. Есть некоторый предел ее твердости.

Но в то же время и с началом «железного века» не все так просто. Очень долго историки – археологи и технологи – спорили, что же считать его началом? Самое простое решение – появление предметов из железа. Но они уступали по своим свойствам предметам бронзовым, находящимся на вершине своего развития. И долгий исторический период бронза и железо сосуществовали вместе.

Поэтому сейчас придерживаются такого мнения: «железный век» начался со времени применения термообработки. Именно с того момента железо достигло характеристик, позволяющих одерживать верх над предметами из бронзы. И произошло это, по моему мнению, в среде кочевых племен. Эти люди, обладая врожденной наблюдательностью, заметили, что если железо нагревать в среде древесного угля, оно становится чуть тверже. А если еще его несколько раз нагреть и проковать, как показали мои опыты, образуется уже в достаточной степени цементированный слой.

Все это сообразуется с физикой железа. А именно: диффузия углерода происходит более интенсивно в случае несовершенной внутренней структуры. Чем больше железо деформировалось, тем интенсивнее шла диффузия углерода.

Следующим этапом становится закалка в жидкой среде, к которой древние люди пришли также благодаря своей наблюдательности и практическим опытам. Ведь даже если происходит неполная закалка, когда металл перед резким охлаждением нагрет не до ярко-красного цвета, все равно науглероженное железо приобретает более высокие прочностные характеристики.

– К. Из своего жизненного опыта могу сказать, что древесный уголь имеет сам по себе тенденцию тлеть. Если немного угля оставить в горне, к утру он весь перетлевает даже без наддува. И температура внутри устанавливается примерно восемьсот градусов. Если положить в древесный уголь железный предмет и оставить на ночь в горне или костре, к утру на металле образуется тонкий науглероженный слой. Никаких сложных технологий, наверное, так и поступали древние кузнецы.

– И. Да, у истоков процесса цементации, науглероживания железа в древесном угле, находились кузнецы. Именно они могли заметить это свойство древесного угля и сделать соответствующие практические выводы, послужившие основой этого, нового в те времена способа обработки железа.

– К. Из этого следует, что кузнец тесно привязан к природным ресурсам, он связан с лесом, с деревьями служащими сырьем для изготовления древесного угля. Ведь требуется громадное количество дров. Грубо говоря, чтобы ковать в течение часа, необходимо сжечь мешок древесного угля. Причем качество угля зависит от того, на какой почве лес растет, в какое время его рубили, сколько он был выдержан до употребления.

Я сейчас пришел к простой технологии, жгу уголь из сухих веток. По моим наблюдениям, качество такого угля не хуже, чем выжженного из целых стволов, но когда подготовительными работами занимаешься самостоятельно, это намного облегчает жизнь.

Мое постижение древних технологий в кузнечном деле упирается в древесный уголь! Невозможно заниматься их реконструкцией, используя каменный уголь. В последнем случае вся обработка металла происходит в совершенно иных температурных и химических взаимодействиях, что в конечном итоге приводит к искаженному результату.

Мне пришлось самому жечь уголь, и я понял, насколько сильно кузнец зависим от этого ресурса! Чтобы изготовить тот же меч, нужно потратить огромное количество древесного угля, не говоря уже о том, что он требовался и для процесса восстановления железа из руды.

– И. Ученые из Дании прислали мне подборку исследований о производстве древесного угля в ХVI-XVII веках. Углежоги складывали огромные поленицы из стволов, поджигали и засыпали все это землей. Месяц дерево тлело без доступа воздуха, пока не превращалось в требуемый конечный продукт – древесный уголь.

– К. Интересно, когда кузнецы перестали воспроизводить весь металлургический процесс, когда в металлургии произошла специализация?

– И. Очевидно на ранних этапах древний металлург занимался всем: заготовкой угля и руды, получением железной крицы и изготовлением из нее необходимых предметов. Возможно, в этом ему помогали члены семьи, а изделия использовались узким кругом родичей. Но со временем, по мере налаживания межплеменных связей, один человек уже не мог физически справляться со всем необходимым объемом работ и, возможно, для осуществления отдельных предварительных операций он стал привлекать соплеменников, нанимая их и посвящая каждого в секреты отдельной операции. Так появились углежоги, рудокопы и металлурги – небольшая община, обеспечивающая кузнеца исходными материалами.

– К. Получается, что все замыкалось на кузнеце. Он являлся ключевой фигурой в долгом и трудоемком процессе, конечным результатом которого становилось изделие из металла – оружие или орудие труда!!!

– И. Сейчас идут споры о производительности железоделательных печей. Они были различных типов: ямные, шахтные. Дутье воздуха в них осуществлялось естественным путем или принудительно, с помощью мехов.

Производительность печи определяет всю последующую кузнечную технологию. Если произведенный кусок железа – крица, был достаточной величины, то тот же меч отковывался из цельной заготовки с последующей цементацией и закалкой.

Но если величина крицы оказывалась недостаточной, использовалась иная технология: проковка и кузнечная сварка нескольких полос.

Диапазон производительности железоделательных печей, известных ныне благодаря находкам археологов, от 400-граммовых до 10-15-килограмовых криц – кусков губчатого железа, восстанавливаемого из руды в таких печах.

Но часто, не зная технологии восстановления железа в таких печах, археологи заблуждаются в своих выводах. Иногда они принимают за крицу сплав шлака.

Сущность древней технологии восстановления железа в том, что оно не плавилось (подобный процесс лежит в основе современной порошковой металлургии, когда мелкие частички железа спекаются между собой). А шлак плавился, стекал вниз и заполнял донную часть печи. В результате получалось чашеподобное образование, часто принимаемое археологами за крицу. И это заблуждение далее может повторяться уже при описании находок. Для точного определения материала таких находок нужен анализ.

Затем крицам проковкой придавался «товарный вид», при этом вследствие уплотнения из куска пористого железа выводились шлаки, и он становился похожим на лепешку. Ее уже можно было рубить на части, используемые для изготовления конкретных изделий.

– К. Каково же было качество получаемого в крице железа?

– И. Качество железа в крице зависело от многих причин: качества исходных материалов – руды и древесного угля, режима самого процесса восстановления и далее, от количества проковок, то есть уплотнения самой крицы. При этом процессе шлаки выжимались наружу, и железо очищалось.

– К. Я обратил внимание на то, что, перегибая и сваривая полосы металла при изготовлении дамаска, прослеживается такая закономерность: чем больше перегибов, тем легче происходит сварка!

– И. Несмотря на различное качество, в дело шло все железо. При этом учитывались нагрузки, которые испытывало изделие, и использовался принцип «разумной достаточности». Мне приходилось исследовать кольчуги. Колечко – углеродистая сталь (0,7% углерода). Твердость колечка 360-460 кг/мм2. Но металл колец сам по себе очень грязный, со шлаковыми неметаллическими включениями. Очевидно, на их изготовление шли отходы кузнечного производства либо железо низкого качества.

– К. Каким способом происходила цементация кольчуги?

– И. Цементировали и закаливали отдельные колечки, а затем кольчугу плели, и концы колечек соединяли заклепками из простого железа. Заклепка не испытывает значительных нагрузок, она просто соединяет концы колечка, на которое и приходятся удары. Но с XIV века получили распространение специальные кинжалы с узкими гранеными клинками. Мощный удар внутрь кольца, железная заклепка ломается, а Клинок как клин раздвигает кольцо и проникает внутрь, нанося поражение противнику. В результате, как противодействие этому, тело стали прикрывать цельными металлическими пластинами.

– К. Но ведь можно утверждать, что сложность кузнечной технологии зависела все же в большей мере не от производительности железоделательной печи – величины крицы, но более диктовалась природными ресурсами. Степь с минимумом древесины позволяла применять лишь самые простые технологии, а, например, в Великом Новгороде, где были сплошные леса, мастера могли в своей работе экспериментировать и создавать более сложные технологии.

– И. Конечно, применение той или иной технологии диктовалось многими причинами, в том числе и традицией, существовавшей среди сообщества людей, для которых, собственно и предназначались изготовленные предметы. Это достаточно сложный вопрос, ответить на который исчерпывающе сейчас, пожалуй, уже не представляется возможным.

– К. Интересно, а сами древние металлурги, получив крицу, не пытались из нее делать какие-то предметы, в обход, так сказать, кузнеца?

– И. При археологических раскопках часто находят металлические предметы различного качества, датированные одним и тем же временем. Вначале предполагали, что это изделия разных кузнецов, в том числе и кузнецов-металлургов, которые, получив крицу, пытались из нее изготовить несложные предметы. Но сейчас преобладает мнение, что эти предметы выходили из одной мастерской, но были, как сейчас принято говорить, массового производства. Своего рода древний ширпотреб! С высокой степенью вероятности можно лишь сказать, что древние металлурги и кузнецы, работавшие с железом, часто совмещали и специальность «бронзолитейщика». Например, на территории Киева археологами был найден горн с остатками шлаков железа, и там же находился тигель с расплавом бронзы.

– К. А что составляло основную долю такого ширпотреба?

– И. Наиболее массовые изделия – наконечники для стрел. Интересно, что уже тридцать лет исследуя археологические материалы, я не встречал знаменитых «каленых стрел». Не попадались. Наконечники сделаны из самого разнообразного по качеству металла, возможно из отходов основного производства, и у них очень неравномерная структура. В основной своей массе железо, бывает с небольшим количеством углерода, в двух или трех случаях я обнаружил холодный «наклеп».

– К. Возможно, закаленные наконечники существовали, но было их немного, и предназначались они для специальных задач?

– И. Конечно, стрелы были разные. И обычные, и с широким долотообразным наконечником (срезни), и тяжелые бронебойные. В зажигательных наконечниках были пробиты отверстия для горящей пакли. Их выпускали по крышам построек при осаде города и отвлекали воинов со стен на тушение пожаров внутри города. В основном наконечники изготовлялись из некачественного материала, и это подтверждает предположение о том, что стрелы имели одноразовое использование. Сражение произошло, одни остались лежать, другие пошли дальше. Что-либо подбирать времени нет! Поэтому запас наконечников требовалось постоянно пополнять. Тем не менее, возможно, твердость части из них улучшалась наклепом, часть цементировалась по самой простой технологии, на скорую руку.

Следующий по количеству находок предмет древнего ширпотреба – это нож. Он имел незначительные размеры. Возьмите сосуд, положите в него 10-15 ножей, засыпьте древесным углем, поставьте на ночь в костер и к утру получите клинки с цементированным слоем. По моим наблюдениям, в древнерусских ножах он составляет 0,3-0,4 мм и этого вполне достаточно для его практического применения. Ножи являются самым массовым археологическим материалом на всех этапах освоения железа.

Условия эксплуатации ножа подразумевают его регулярную заточку, и даже если Клинок его закален, он интенсивно стирается. А поскольку железо в те времена переплавлять не могли, то использованный нож выбрасывался. Поэтому среди предметов коллекций древнерусских предметов мы имеем массу ножей, в которых один обух и сохранился. Лезвие стерто у них до основания.

– К. Но ведь кроме цементации существовала еще и наварка стального лезвия на железное основание.

– И. В свое время у нас были длительные дискуссии с московскими археологами, которые, исходя из чисто теоретических соображений, доказывали, что, в отличие от цементации, технология наварки более простая, осуществляется в более короткий промежуток времени и, соответственно, более дешевая. Это заблуждение. Даже не учитывая того факта, что железо все равно при этом необходимо предварительно превратить в сталь, нужно представлять насколько точно должны соотноситься температуры железного основания и стальной полосы для последующей кузнечной сварки и насколько высокой должна быть квалификация кузнеца, проделывающего эту операцию. Поэтому такая технология стала использоваться, когда в металлургии произошла специализация не только в подготовительных к кузнечному процессу операциях, но и среди самих кузнецов. Колчин – московский технолог и археолог, насчитал около сорока специализированных направлений кузнечного искусства.

– К. Вывод Г.А. Вознесенской о том, что в древнем Киеве было тяготение к более древним, архаичным технологиям может означать, что здесь такой четкой специализации не произошло?

– И. Это интересная историческая ситуация. Киевские земли подвергались в большей степени захватническим набегам, и, казалось бы, требовалось более совершенное оружие, изготавливаемое по более сложным технологиям. Но в южнорусских землях в основном использовались местные древние традиции, в то время как в северных древнерусских землях ощущалось влияние западных технологий.

– К. В том числе и кельтских?

– И. Да. Широкое применение многослойных пакетов, использование кузнечной сварки. Несомненно, эта традиция пришла из Европы. И, кстати, даже ставился одно время вопрос: «Древнерусское оружие – это производство древней Руси с использованием западных технологий или импорт из Западной Европы готовых изделий?» Но сравнение результатов спектрального анализа металла, из которого изготовлено оружие, и остатков сырья показало – все это, в основной своей массе, древнерусское, местное, производство.

– К. В каком состоянии доходят до наших дней древние железные предметы.

– И. На нашей территории железо очень плохо сохраняется. Металла практически часто нет, одна ржавчина. Очевидно, оказывает влияние состав почвы, климатические условия. Дошедшие же экземпляры, находящиеся в том состоянии, когда можно провести анализ, часто обезуглерожены. Они доходят до нас, зачастую побывав в пламени погребального костра или пожарищ, и поэтому следы термообработки уничтожаются. В почве углерод со временем также исчезает из предметов – выщелачивается.

Но иногда бывают счастливые исключения. Я исследовал меч из поселения Шестовицы, что на Черниговщине. Там археологи раскопали большой могильник. Вот технология изготовления этого меча. Основа железная. Острие – из приваренной стальной пластины с содержанием углерода 0,7-0,8%. К основанию приварено стальное лезвие.

– К. В древней Руси встречались полностью железные мечи?

– И. Очень мало, и я рассматриваю такие предметы, как заготовки, которые не были закончены. Часто, чтобы достигнуть необходимой толщины, основание сваривалось из нескольких полос, при этом наружные полосы могли быть из раскованного и перекрученного пакета металла с различным содержанием углерода, и тогда, после протравливания готового изделия, основа клинка казалась изготовленной из дамаска, хотя на самом деле это было дамаскирование – придание декоративного эффекта цельному по своей сути основанию. К нему также приваривались стальные лезвия.

– К. Чем травили металл в те времена?

– И. Считается, что уксусной кислотой. Концентрация невысокая, но протравить было возможно.

– К. Каким образом приваривались стальные лезвия к основанию? Ведь шов должен был иметь очень высокое качество.

– И. Область перехода от железа к стали – очень большой концентратор напряжений и любой дефект шва может привести к разрушению всего сварного соединения.

Наварка осуществлялась при помощи огибающей сварки или в торец основания. При огибающей сварке в одном случае надрубалась вдоль верхняя часть стального лезвия, и оно затем надвигалось на основание так, что надрубленные части с обеих сторон перекрывали основу. После этого производился нагрев и кузнечная сварка. Это так называемая наварка сверху.

Другой вариант состоял в том, что расщеплялась железная основа, и туда вставлялось стальное лезвие. Это наварка внутрь.

Технология эта достаточно трудоемкая, но в результате получался кусок металла с большой площадью сварного шва, что, естественно, делает изделие более прочным. Сочетание мягкой эластичной основы и наваренных стальных лезвий придает оружию выгодные свойства. Но следует учесть при этом, что большая площадь шва, то есть перехода от стали к железу, создавала дополнительные трудности при термообработке. Большие температурные перепады могли привести к короблению изделия.

– К. Действительно, у меня были случаи, когда при термообработке сваренное изделие, опущенное в воду, просто разлеталось. Температуру закалки следует подбирать с особой тщательностью, чтобы при охлаждении резкое, но различное по величине изменение размеров свариваемых деталей из стали и железа оказалось сбалансированным.

– И. Именно поэтому торцевая сварка, при которой основа и лезвие сваривались в торец (площадь сварного шва минимальная и равна толщине клинка), хотя и менее прочная, но находила применение очень часто, особенно в древнерусских ножах. Ведь малая площадь шва позволяла варьировать температурой при термообработке в достаточно широком диапазоне, а это особенно важно, если учесть, что температура в то время определялась «на глаз». Тогда соблюсти все тонкости технологического процесса мастеру позволяла только интуиция и опыт. Квалификация кузнеца в первую очередь зависела от этих качеств.

– К. Что определяло одновременное существование различных технологий, требующих разных трудозатрат?

– И. Скорее всего, это была менее дорогая массовая продукция и предметы на заказ.

– К. Если обратиться к истории Японии, то в ней присутствует фигура кузнеца-мечника, изготовлявшего полосу меча единолично, начиная с процесса получения железа. И при этом он использовал самые трудоемкие технологические процессы, в результате которых рождалось оружие, считавшееся произведением искусства. Было ли что-то подобное у славян?

– И. Во-первых, те японские мечи изготавливались вне рынка как ритуальный предмет японской религии Синто или как символ власти. Гораздо больше было мечей, изготавливаемых по более простым технологиям из металла, закупаемого кузнецом на стороне. Это были мечи для практического применения, ими сражались, и, когда они ломались, обломки перековывали на другие предметы, например, ножи. Поэтому такие мечи просто не сохранились, в отличие от оберегаемых, ценных, мечей.

Была ли такая скрупулезная, на грани искусства, работа у славян-мечников? Мне не встречались образцы или их описания, созданные в Европе по подобным технологиям. Здесь следует учитывать географическое положение Японии, ее изолированность. Наверное, у них было время и возможности для подобных эксклюзивных работ. В Европе была совсем другая политическая обстановка. Только успевай отбиваться от печенегов, половцев, монголов… Да и постоянная междоусобная вражда. Поэтому оружие здесь предназначалось преимущественно для практического использования, и не было создано условий для оружейной традиции, подобной японской.

– К. Получается, что конструкция древнерусского меча воплотила в себе дух той далекой эпохи, она – результат культурных связей между народами Европы, продукт тех ресурсов, которые могла дать экономика того времени и тех технологий, которые были наиболее разумны и обеспечивали оружию способность противостоять подобному же оружию.

– И. Постоянно вырабатывался оптимальный тип меча для своего времени, и этот процесс характерен для всей Европы. С развитием тактики боя, изменением защитного вооружения, по мере совершенствования искусства фехтования – меч изменялся конструктивно и технологически в соответствии с требованием времени.

Хотя, конечно, одновременно могли существовать различные варианты мечей, наиболее отвечающие условиям боя, например, в лесах или в степи. Кроме этого сам размер оружия по логике должен быть индивидуальным, отвечать телосложению воина. Средняя длина мечей от 80 до 105 см при ширине клинка до 6 см. Но известен старинный меч длиной 120 см, сохранивший все основные пропорции древнерусских мечей. И хотя статистического материала у нас явно недостаточно, можно с известной долей вероятности утверждать, что эти соотношения отвечают некоторому стереотипу, сложившемуся в то время.

Мне довелось исследовать серпы эпохи бронзы из одного клада на Кавказе. Несмотря на разную величину у них была некая закономерность. Оказалось, что отношение расстояния от острия клинка до рукояти к величине изгиба лезвия у всех этих серпов примерно одинаковое. Кривизна серпов была оптимальной для данных условий местности и вида злаковых, для уборки которых они применялись.

– К. Какая из культур на ваш взгляд более сильно повлияла в области металлургических технологий на древнюю Русь – Востока или Запада?

– И. Безусловно культура Запада. Римские провинции в Галлии и Дакии были, пожалуй, первыми, чья культура оказала влияние на славян в начале нашей эры. Затем сказалось влияние норманнов, державших в страхе всю Европу в IX-X веках. Поэтому не удивительно, что древнерусские мечи относятся к скандинавскому типу.

Да и расселение славян на обширной территории, что подтверждается находкой славянского городища на территории современной Германии (земля Шлезия – Гольштейн), свидетельствует о достаточно обширном взаимном влиянии народов и культур.

Интересен и факт обнаружения на пути «из варяг в греки», ниже Днепровских порогов, многочисленных инструментов. Очевидно, существовали какие-то мастерские, где осуществляли ремонт повреждений, которые получали корабли, преодолевавшие пороги. Древние общества того времени были достаточно организованы и способны к планомерному культурному взаимопроникновению.

– К. На найденных мечах заметны ли боевые дефекты, следы ударов?

– И. Следы иногда видны, но их трудно идентифицировать из-за коррозии. Нельзя с уверенностью утверждать в этом случае что-либо определенное.

– К. Существовали мечи, клинки которых оканчивались в одном случае острием, а в другом – скруглялись. Исследователь древнерусского оружия А.Н. Кирпичников разделял их по времени, хронологически. В X-XI веках кончики у мечей закругленные, более поздние – острые.

– И. Это весьма спорный вопрос. Современные находки свидетельствуют о том, что оба типа мечей существовали одновременно: и ранее Х и позднее ХI веков.

– К. На обоих типах мечей Клинок заканчивался стальным наконечником и не использовать его для колющего удара, было бы, по крайней мере, нерационально. Наверное, можно объяснить это какой-то существовавшей традицией, этическими нормами, бытовавшими в то время. Ведь меч тогда был в основном оружием знати, жившей на Руси по кодексам очень близким к западноевропейскому рыцарству. Возможно, считалось, что использование приемов, с помощью которых наносился колющий удар – не благородно, подло. Ведь подобные мечи богато отделаны и их принадлежность верхушке знати не вызывает сомнения.

– И. Возможно мечи со скругленными остриями были чем-то вроде дуэльного оружия! Но для выяснения этого вопроса следует не разделять мечи по типам, а набирать статистические данные об их количественном соотношении. Я думаю, что все же количество мечей с острым наконечником значительно превосходило в те времена мечи скругленные. Но их более интенсивное использование, а значит и утеря в связи с поломками, исказили общую картину, которая вырисовывается сегодня на основании находок археологов.

– К. Практиковалась ли художественная отделка оружия в те времена?

– И. Мне довелось исследовать шпоры, инкрустированные серебром. Они были найдены в древнем городище на берегу Днепра. Шип у них сделан в форме наконечника стрелы, а его грани украшены серебряной проволочкой, отрезки которой диаметром 0,6 мм установлены и зачеканены в соответствующие отверстия так, что вся поверхность оказывается покрытой мельчайшими серебряными точками. Так что ювелиры X-XI веков были способны выполнять очень тонкую работу.

– К. Какова же могла быть стоимость меча?

– И. Это очень сложный вопрос из области древней экономики, не укладывающийся в стереотипы современных представлений. По сути, сейчас разобраться в сплетении связей политической ситуации, урожайности полей, доступности энергетических и материальных ресурсов, сосчитать трудозатраты на изготовление предмета и найти эквивалент, отвечающий всему этому взаимозависимому комплексу причин и следствий в денежном отношении – невозможно!

При почти полном отсутствии документальных данных по этому вопросу можно с уверенностью сказать лишь о том, что каждая вещь имела свою, индивидуальную цену, которая складывалась с учетом всего комплекса перечисленных вопросов. Ведь все эти изделия изготавливались вручную, а значит, несли в себе признаки индивидуальности!

Редакция журнала «Клинок» выражает благодарность Дмитрию Петровичу Недопако и Богдану Попову за содержательную беседу и надеется, что подобные диалоги будут продолжены.