Складной нож в моем кармане был всегда. В городе – небольшой многопредметный типа современного «Викторинокса» (в те годы подобные ножи по старинке называли перочинными), а на охоте или рыбалке – побольше, но все равно складной, чтобы не попадать за его ношение под пристальный взгляд соответствующих органов. Причем мои личные требования к охотничьему или туристическому ножу со временем изменялись. В начале моей охотничьей «карьеры» хотелось иметь нож покрупнее, вселявший чувство уверенности при преодолении всяческих, в основном надуманных, трудностей и опасностей. Да и в реальной жизни, в охотничьем быту он был к месту: охотились тогда налегке, без палаток и спальных мешков (даже топорика с собой не брали), так что тяжелый нож был крайне необходим. Поэтому, не удовлетворяясь покупными изделиями посредственного качества, я изготавливал для себя ножи сам. Один из них представлен на фото 1. Клинок – из нержавейки 4Х13 (другой я просто не смог достать), закаленный лучшим заводским термистом до 56-58 HRC, толщиной 3,5 мм. Рукоять – специально тяжелая из нержавейки Х18Н9Т, с накладками из тяжелого анодного никеля и пластинами из лосиного рога. Фиксатора клинка хотя и не было (опять-таки, чтобы не давать лишний повод для МВД), но пружина достаточно тугая. Получился весьма неплохой нож.

Этот нож был у меня много лет, но впоследствии, когда наш охотколлектив «разбогател» и обзавелся ящиками на охотбазе в Оташеве, мои взгляды на нож изменились. И действительно: к чему таскать за собой лишнюю тяжесть, обрывая карманы, если в чехле вместе с палаткой лежит топорик, имеется примус, так что веток рубить не надо, а почистить рыбу или порезать хлеб-колбасу-огурчик можно и не столь габаритным ножом. Поэтому, особо не мудрствуя, я приобрел один из наиболее легких туристических ножей с необходимым набором инструментов: клинками (основным и вспомогательным), открывалкой, отверткой и, конечно, штопором. Поскольку качество основного клинка меня не устраивало, я изготовил вместо него другой, хромированный – из углеродистой инструментальной стали, максимально возможной (для габаритов ножа) длины и ширины. Клинок не предназначался для выполнения тяжелых работ, поэтому был довольно тонким, с бритвенной заточкой лезвия, а применяемая сталь отличалась тем, что позволяла легче затачивать режущую кромку и сохранять заточку более длительное время, чем сталь 4Х13 (см. фото 2).

В то время, лет тридцать назад, в Оташев мы добирались в основном двумя путями: на грузовом автомобиле (отправлявшемся в пятницу от проходной завода в 18.00), в будке которого помещалось 25 членов нашего первичного охотколлектива либо индивидуально, на теплоходе типа «ракета» или «метеор». Конечно, были охотники, которые «примазывались» к коллегам по увлечению, добирающимся к месту предстоящей охоты на собственных автомобилях, но таких в то время было немного…

В конце октября сильно похолодало, и мы с товарищем решили выехать на день раньше, с утра в пятницу, чтобы накануне охоты еще успеть порыбачить.

Алгоритм выезда за многие годы был оптимизирован: Киевский речной вокзал, первая «ракета», оставляем рюкзаки на пристани «Выдумка» у Петра Ивановича – начальника пристани, – следуем на охотбазу, выписываем лодки («отстрелки», естественно, были сезонные), выгружаем бивуачное оборудование из «общественного» шкафа и выдвигаемся вверх по течению Припяти к той же пристани, забираем свои рюкзаки, пересекаем фарватер и уходим по Паришевскому старику на «свой» остров.

Несколько ниже пристани в теплые летние дни располагался «дикий» палаточный городок, где часто с семьями отдыхали и рыбачили киевляне. Напротив городка, вдоль фарватера, который близко подходил к этому берегу, они и «становились на леща» на раскладных, надувных или взятых на базе деревянных лодках.

В тот день лодка была всего одна, я ее заметил, когда обернулся, выгребая из оташевского старика на русло. Рыбак находился в самом носу лодки и, очевидно, распутывал какую-то снасть.

Потом я еще несколько раз оглядывался, как обычно случается, когда идешь на веслах, и невольно обратил внимание, что одинокий рыбак так и не покинул своего места в носовой части лодки, стоящей на якоре фактически на самом фарватере.

Преодолевая встречное течение и холодный северный ветер, мы продвигались довольно медленно, и мой товарищ отстал от меня на полсотни метров.

Проходя мимо лодки, стоящей на фарватере, я, оглянувшись в очередной раз, встретился взглядом с рыбаком, и выражение его лица меня насторожило (в старых романах написали бы «страдальческое выражение»). Он попросил, чтобы я подплыл к нему и оказал помощь. С носа лодки уходил в воду тонкий шнур, точнее кабель от полевого телефона (так называемая полёвка). Правая рука рыбака в перчатке была захлестнута этим кабелем, конец которого был привязан к лодочной банке, так что владелец лодки оказался на привязи.

«Нож есть? – крикнул рыбак – Режь шнур!»

Поскольку нож всегда при мне, то для того, чтобы отстегнуть его от кольца, раскрыть и чиркнуть по кабелю, много времени не понадобилось. Но стальной полевой телефонный кабель в оплетке оставил лишь зазубрину на тонком лезвии клинка. Я нажал сильнее – еще одна зазубрина. Тогда я просто намотал, правда с трудом, провод на рукоять ножа и насколько смог натянул этот «якорный трос» а рыбак, пользуясь тем, что натяжение петли несколько ослабло, быстро освободил руку и сдернул перчатку. Его рука была синяя.

Я высвободил нож.

«Ну что дальше будем делать?» – спросил я.

«Все, спасибо, разберусь» – ответил тот.

А произошло вот что. Рыбак захотел поменять место стоянки и принялся вытаскивать якорь, но тот застрял. «Якорный трос» же был тонкий, тянуть неудобно. Тогда он намотал кое-как кабель на руку и пока возился, пытаясь сорвать якорь, течение и ветер затянули петлю на его правой руке, а задубевшими от холодной воды на ветру пальцами он уже не мог удерживать тонкий скользкий шнур. Дотянуться же до своего ножа, лежащего среди прочих вещей посреди лодки, он также не смог. Не смог и освободить правую руку, а попытка развязать узел, связывающий кабель с лодкой, также не увенчалась успехом.

Поблизости никого не было и, слава Богу, что моя лодка оказалась первой, а не очередная «ракета» или баржа. Ведь волна, создаваемая большим, идущим полным ходом судном, могла запросто перевернуть «заякоренную» лодку.

Я точно не помню, чем закончился наш выезд в смысле охотничьих трофеев, но об этом случае на воде мне постоянно напоминают зарубки на лезвии моего некогда любимого ножа.

И еще хотелось бы напомнить уважаемым читателям журнала: если уж взял с собой нож – он должен быть всегда под рукой, а не где-то в вещмешке или сумке.