Корр.: Как получилось, что вы связали свою жизнь с цирком?

Вера: Я занималась гимнастикой, после школы стала работать инструктором на заводе и однажды увидела объявление о наборе в цирковую студию. Зашла из любопытства и осталась. Спортивная подготовка позволила сразу сделать свой номер с партнером. Акробатический этюд подготовили за неделю и пошли работать в филармонию. А Юра был эквилибристом, работал на катушках. Однажды мы выступали в одной программе, и он за кулисами ко мне подошел и предложил: «Вера, давай объединим наши номера!» Вот с тех пор мы вместе.

Юрий: Вначале отрепетировали пару акробатических этюдов на катушках, а это гораздо сложнее сделать, потому что приходится постоянно балансировать на неустойчивой опоре, четко реагируя на любое движение партнера. Стали выступать, но хотелось достичь большего, а для этого нужен был человек, способный дать совет, помочь с режиссурой. Ведь мы специального образования не имели, да и опыта было еще немного, чтобы самостоятельно работать на желаемом уровне. Поехали в Киевский цирк на просмотр.

В.: Наш первый режиссер, Чикалтан Евгений Фролонович, когда увидел нас на просмотре, сказал: «Дайте мне этих ребят, я из них сделаю настоящих артистов!» Он поверил в нас, поверил, что мы сделаем все, что он захочет. И у нас действительно все получилось, мы стали подниматься, как по лестнице. В то время, еще в СССР, проводились конкурсы артистов цирка, и мы стали сначала дипломантами, затем лауреатами. Организация «Цирк на сцене», с которой мы были связаны долгие годы, оплатила наше обучение в Москве. Потом стали заслуженными артистами Украины. А достигнуть этого уровня нам помогло настойчивое желание сделать то, чего мы еще не умеем, постоянная работа по усложнению нашей программы.

Корр.: Какой самый сложный номер вы исполняете?

Ю.: У нас есть авторский трюк, его не выполняет никто в мире и сейчас. Это тройной баланс на катушке. Он заключается вот в чем. На дощечке, под которой перекатывается катушка, расположена вертикальная свободностоящая лесенка, по которой я поднимаюсь вверх с Верой, стоящей у меня на плечах.

В.: Когда Юра заходит со мной на верх, он подает мне такую же лесенку, я ее устанавливаю ему на плечи и поднимаюсь по ней вверх, а на верхней перекладине делаю стойку на руках. Это экстремальный номер. Сложно зайти на верх, но не менее сложно и спуститься. Боишься упасть, получить травму. Это – риск и каждый раз нужно преодолеть себя, и, наверное, мы уже не можем без этого ощущения.

Корр.: А как вы пришли к метанию ножей?

Ю.: Начнем с того, что каждый мужчина в душе воин и в детстве всех мальчишек тянет к такого рода забавам, но потом жизнь берет в оборот и становится не до этого. Поэтому, когда в начале 90-х годов во время гастролей мы познакомились с чешскими метателями, я буквально заболел, захотелось научиться этому профессионально. Купил несколько испанских метательных ножей с балансировочными грузиками на клинках и пластиковыми рукоятками. Радость от этого приобретения была недолгой, ненадежно зафиксированные грузики внезапно меняли баланс, а пластиковые рукояти разбились. Но начало было положено, я уже знал, что мне надо. В Швейцарии увидел американские метательные ножи, простые по форме, большие и тяжелые. (PROFI II, длиной 27 см, вес 273 г). Вот с ними и начались настоящие тренировки. Тренировался до такой степени, что рука буквально отваливалась. Очень большую помощь в этих тренировках оказала Вера. Я ведь учился сам, а она стояла сбоку и следила за моими ошибками. Вначале, когда все эти действия еще не отложились в подсознании, не стали автоматическими, невозможно добиться стабильности в броске, тренируясь самостоятельно. Это сейчас, после нескольких лет тренировок, я посылаю нож в ту точку, куда хочу и чувствую, как он вонзится еще во время его полета.

В.: Когда Юра сказал: «Я хочу научиться метать ножи!», я согласилась. Он постоянно что-то выдумывает и пробует. Сначала он добивался, чтобы все они попадали острием. Потом начал обрисовывать контур на мишени. Затем соорудили что-то вроде манекена. И наконец, хочешь – не хочешь, а надо вместо манекена становиться мне.

У писателя Генриха Белля есть рассказ «Человек с ножами» о метателе, выступающем в кабаре, и его случайном ассистенте. Ассистент впервые встает к щиту, и писатель описывает его ощущения, как какое-то блаженство под свист ножей. Это неправда. Или у ассистента что-то было не в порядке с головой, либо писатель, взявшийся об этом писать, все выдумал. Когда я в первый раз стояла возле щита, было очень страшно! Пока Юра отработал две комбинации, я, наверное, пару килограммов потеряла, стояла вся мокрая. Из тех ребят, которые смотрели, – половина ушла, не могли оставаться. Наверное, выражение моего лица и глаз передавали тот ужас, который мною владел в те мгновения. К этому необходимо привыкнуть и еще нужно верить в своего партнера. Если бы меня пригласил другой метатель, я бы не смогла с ним работать.

Корр.: Какие номера вы исполняете с ножами?

Ю.: Я метаю ножи в вертикально поднимающуюся мишень. Пока она поднимается на высоту человеческого роста, я успеваю метнуть три ножа, все они попадают в белый кружок диаметром около десяти сантиметров. Следующий номер – Вера стоит в стороне от линии полета ножей и подбрасывает обручи вверх так, что они пролетают очень близко от плоскости щита. Я же, сообразуясь с их полетом, метаю нож таким образом, чтобы он вонзился в щит внутри обруча, и тот повис бы на рукояти. Метать ножи в движущуюся мишень очень сложно, поэтому не верьте той видимой легкости, с которой это проделывается.

Еще один трюк – Вера встает спиной к щиту, я метаю нож, который вонзается на уровне ее талии. Она поворачивается боком и прогибается вокруг рукояти ножа. А я ножами воспроизвожу на щите контур ее фигуры. Это, конечно, зрелищный номер, и зрителям он очень нравится.

В.: А когда Юра метает ножи вслепую, с мешком на голове, многое зависит от меня. Мы встаем вплотную к щиту, я одеваю ему светонепроницаемый мешок, и мы начинаем медленно отдаляться от щита на дистанцию броска. Я отмеряю шагами это расстояние и при этом слежу, что бы мы не отклонились от линии метания. Пройдя требуемое количество шагов, я разворачиваю Юру лицом к щиту, поворачиваю его руку с ножом в нужном направлении и, отойдя к щиту, даю команду. Первый бросок идет туда, куда рука была нацелена, а последующие броски уже ориентируются по отношению к первому.

Корр.: Ваша техника метания?

Ю.: Я метаю с расстояния 4–7 метров, держа нож за рукоять. Нож совершает один оборот. Ускорение ножу задается локтем, затем на это движение накладывается работа предплечья, и в завершение я подкручиваю нож кистью. Это очень напоминает движение бича. Когда им хлопают, рукоятка движется как будто неторопливо, но дальше к концу скорость нарастает и движение самого кончика неразличимо глазом. Когда я метаю – проносящийся мимо моего уха нож свистит. Никаких секретов в этой технике нет, только тренировка.

Исходя из практики, могу заверить, что расстояние в 7 метров, это та максимальная дистанция, которая гарантирует нужную точность, составляющую ±1,5 см от точки прицеливания. Это возможно только в том случае, если полет ножа параллелен земле. Я метаю тяжелые ножи, и на более дальнем расстоянии они начинают отклоняться, двигаясь по навесной траектории, что увеличивает их рассеивание. Ножи вращаются в вертикальной плоскости и, вонзившись в щит, выглядят очень эффектно.

В.: В 2000 г. нас приглашали сниматься дублерами в голливудском фильме «Лара». Скоти Фокс, режиссер фильма, сказал, что просматривал много записей с выступлениями метателей и Юрина манера броска и его строгая, без суетливых движений, стойка во время выступления очень эффектны. Это было как раз то, что он желал показать в своем фильме.

Корр.: Как вы придумываете, а затем усложняете свои трюки?

В.: Вообще придумать что-то новое в этом жанре довольно сложно. Ведь простое усложнение, если оно не зрелищное, если зритель не уловит новизны, ничего не даст. Поэтому, во-первых, в отличие от метателей, с которыми мы общались и видели их возможности (а это дистанция 2-4 метра), наши трюки всегда выполняются на максимальном расстоянии 6-7 метров. А зрелищное усложнение – ну вот, например, сейчас мы репетируем такой номер, где я стою у щита расставив руки, а Юра вонзает ножи сверху и снизу с перекрестным наклоном рукояти, так чтобы со стороны казалось, будто мои руки попадают в «оковы» из ножей, и я оказываюсь прикованной к щиту.

Ю.: Или одновременное метание двух ножей одной рукой. А чтобы расширить репертуар, мы начали работать с арбалетами. Причем, если другие используют спортивные арбалеты, из которых стрелять легче, мы сознательно вносим элемент повышенной сложности, работая с арбалетами-пистолетами без прикладов. Мы с Верой хорошо стреляем, и с 8-10 метров потушить стрелой сигарету, дымящуюся у партнера во рту – самый простой трюк, с которого начинается эта часть нашей программы.

Классика жанра – трюки с вращением. Мы придумали свой вариант. Вращение не в вертикальной плоскости, а по горизонтали. Вера садится на вращающийся стульчик, небольшая спинка которого с тыльной стороны и есть мишень. Трюки с вращениями проделываются с расстояния не более 2-х метров, лишь в кино можно увидеть метание с более дальнего расстояния. В жизни это невозможно, слишком велик риск. Поэтому этот трюк мы выполняем тоже с арбалетом, это позволило отойти гораздо дальше, ведь стрела летит быстрее.

Сложной является и стрельба по качающимся навстречу друг другу маятникам, когда уловив момент их перекрестной встречи, выстрелом заставляешь замереть их в пространстве. Сложность здесь в том, что такое ритмичное раскачивание гипнотизирует стрелка и приходится внутренне с этим бороться. А зрители, так же зачарованные этими колебаниями, вдруг в момент остановки маятников испытывают чувство похожее на шок! А чего скрывать, именно этого и ожидают от наших выступлений.

Корр.: Ваши выступления, это опасная игра. Случаются ли травмы?

В.: Легкие порезы бывают. Это наша работа. И хочется, чтобы зритель ахнул! Серьезная травма была только раз из-за моей ошибки. Я делала стойку, прогнувшись назад и держа в руках мишень. Начала терять равновесие и инстинктивно чуть приподнялась, а нож уже летел и конечно попал не туда. Спас кожаный напульсник, иначе последствия могли быть более тяжелыми. На мне была одежда красного цвета, и хотя кровь хлестала, мы закончили номер и зрители ни о чем не догадывались. А потом мне накладывали скобки на рану, и я страшно этого боялась.

А вот случай на гастролях в Минске. У нас есть номер, где на штативах друг перед другом установлены 7 арбалетов. К спуску каждого прикреплена мишень, и он стреляет, когда в нее попадает стрела от предыдущего. Седьмой, без пары, нацелен в яблоко над головой Юры. Из своего арбалета Юра стреляет в первый и на мгновение сцена наполняется летящими навстречу друг другу стрелами, а последняя поражает это яблоко. Штатив с последним арбалетом был установлен не устойчиво, потому что арену перед этим посыпали опилками, и последняя стрела ушла вверх, к куполу цирка. Травмы, конечно, не было, но всякого рода случайностей избежать трудно.

Корр.: Вера, вы после той травмы не стали бояться?

В.: На следующий день, с перевязанной рукой, я начала обычную репетицию, но, когда подошли к этому моменту, вдруг испугалась. Юра сказал: «Давай, не бойся, если поддашься страху – все пропало!» И я переборола себя, ведь это была моя ошибка, и я сама должна эту ошибку исправить. Я перешагнула через свой шок, и именно этот случай заставил нас глобально поверить друг в друга.

Корр.: Как вы тренируетесь?

Ю.: Сейчас, в коридоре или на лестничной площадке дома, где живем. «Кто хочет – ищет средство, кто не хочет – причину». Снять зал сложно и дорого, а мы сейчас свободные художники. У нас есть продюсер, он договаривается о гастролях, а мы берем реквизит и едем. Соседи нас уважают и относятся с пониманием. Если им нужно куда-то выйти во время тренировки, просят через приоткрытую дверь их выпустить, прервать метание.

Корр.: Каков ваш арсенал?

В.: У нас два комплекта по 16 метательных ножей и 5 штук в запасе. Сделал их киевский мастер по образцу того – американского. Единственное усовершенствование – более тонкий кончик острия, что бы лучше встревал. Хотели сделать номер с японским мечом, катаной, с завязанными глазами разрубать на голове яблоко, например, – Юра это умеет. Но отказались, потому что одно дело возить через границу ножи, и гораздо сложнее – меч. С ножами и то бывают казусы.

Были на гастролях в Монголии, затем через Москву в Минск, и везде с таможней нормально. А из Минска, когда поехали в Киев, нас 12 часов украинская таможня в Украину не впускала.

Корр.: Юра, каковы особенности циркового метания?

Ю.: В цирке метание производится по принципу – не навреди! Я веду здоровый образ жизни и тренируюсь не только для себя. От меня зависит здоровье и жизнь партнера. Я уверен в себе, и я уверен в Вере. И она чувствует такую же уверенность. Кроме этого, цирковое метание должно быть внешне эффектно, и, наверное, оно не очень подходит для прикладных целей. Вообще, обучиться метанию может далеко не каждый желающий. Для этого нужно особое состояние духа и тщательный самоанализ своих действий и ощущений, рождающихся в момент броска.

Корр.: Тридцать лет вместе, это большой срок. Как это сказывается на работе и в жизни?

Ю.: На работе ведущим являюсь я, потому что именно мои действия играют решающую роль в номерах. Но в жизни мы – единое целое. У нас все происходит согласовано, сообща. На протяжении всех этих лет у нас – совместная работа, благодаря которой мы побывали в 25 странах, и счастливая жизнь, в которой мы друг другу не надоели.

В.: Желаем интересной, насыщенной хорошими событиями жизни и читателям журнала «Клинок»!