Журнал «Историческое оружиеведение» №1, 2015 год.
Издатель «Общество исторического оружиеведения», Россия
В статье описаны некоторые аспекты применения кинжала на Кавказе в XIX в., подробно рассмотрены технические возможности рубящего и колющего ударов кинжалом (в основе настоящей статьи лежат тезисы доклада, прочитанного в 2005 г., в исходный текст внесены существенные дополнения и уточнения).
В качестве модели, наглядно демонстрирующей культурные смыслы рубящего удара, предложена ситуация поединка изначально равных друг другу воинов.
Сделан вывод о том, что рубящий удар кинжалом выражает превосходство воинского духа и право на осуществление власти.
В качестве культурного контекста наилучшим образом проявляющего культурные смыслы, связанные с колющим ударом, предложена ситуация борьбы со зверем, равенство с которым для воина невозможно.
На конкретных примерах рассмотрены возможности и риски колющего удара в отношении сильнейшего противника.
Сделан вывод о том, что два выделенных типа противоборства в чём-то различны и даже противопоставлены друг другу, но оба они способствуют реализации героического начала в культуре.
Прагматика
Кавказский кинжал представляет собой оружие с прямым обоюдоострым клинком длиной в среднем 30-50 см. Такой размер клинка позволяет не только колоть кинжалом, но и наносить рубящие удары. Подобный тип кинжала в ближневосточном регионе использовали издревле. Судя по изображениям II-I тысячелетий до н.э. из Месопотамии, Сирии, Палестины и Египта, в схватке кинжал использовали в основном для нанесения колющего удара в живот, солнечное сплетение или горло. Атака, как правило, сопровождалась захватом левой рукой — за волосы или за руку противника. По окончании схватки воины кинжалом добивали поверженного противника, затем отрубали или отрезали голову либо руку убитого врага. Складывается впечатление, что эта схема применения кинжала непосредственно связана с параметрами самого оружия и потому следовало бы ожидать встретить её там, где применялись кинжалы сходных размеров. Можно попытаться проследить подобный алгоритм действий на кавказских материалах XIX века.
Эффективность
колющего удара в торс
После боя возле укрепления Герзель-аул 15 июля 1825 г. (здесь и далее даты по ст. ст.), в ходе которого войска под предводительством генерал-лейтенанта Лисаневича и генерал-майора Грекова сняли осаду с укрепления, выяснилось, что в нападении участвовали жители кумыкского аула Аксай, незадолго до того изъявившие покорность. 16 июля по приказанию Лисаневича в укрепление были приведены 318 человек лучших жителей Аксая. Все они были обезоружены, лишь некоторым было разрешено оставить кинжалы. Зная хорошо татарский язык, Лисаневич в оскорбительных выражениях упрекал собравшихся в измене, грозил одних повесить, а других наказать розгами. Затем генерал-лейтенант лично стал вызывать по именам наиболее провинившихся. Третий из вызванных, мулла Учар-Ходжа, выходить из толпы отказался, а при угрозе физического насилия бросился на офицеров с кинжалом в руках, генерал-майора Грекова убил на месте, а Лисаневичу нанёс смертельные ранения, в результате которых последний скончался через несколько дней. Случай этот стал широко известен, поскольку в его результате на кавказской линии не осталось ни одного генерала. Согласно описаниям [Дубровин, 1888: 536-537; Потто, 1885: 166-167], оба генерала погибли от колющих ударов в торс.
Горцы вполне осознавали опасность ударов в корпус тела. Хевсуры самыми опасными ранениями считали раны в область груди, от шеи до пояса. В ссорах между представителями разных родственных групп, заканчивавшихся вооружённым поединком («чра-чрилоба»), противники должны были проявлять выдержку и хладнокровие, остерегаясь нанести смертельное ранение и тем самым вызвать кровную месть. В таких случаях избегали наносить удары в грудь, живот, а также плечи и «суставы ног ниже колена» [Элашвили, 1956: 27]. Вполне естественно предположить, что при желании убить противника вооружённый кинжалом воин постарался бы нанести удар именно в торс, причём удар, скорее всего, был бы именно колющим, поскольку рубящим ударом сложнее повредить внутренние органы и такой удар считался менее опасным. Так, согласно обычаям чеченцев, за рубленую рану кинжалом платили 5 коров, а за колотую — 10, как за ранение из огнестрельного оружия [Зиссерман, 18796: 439].
Необходимость ограничения
подвижности противника
В 1835 г. на коменданта Воскресенского укрепления, расположенного на Кубанской линии, капитана Левашова, было совершено покушение. На народном собрании в одном из черкесских селений пожилого хаджи из княжеской фамилии Хамурзиных упрекнули в том, что он более не способен участвовать в военных набегах. Оскорблённый старик, вооружённый одним кинжалом, немедленно поскакал к ближайшему русскому укреплению и заявил, что желает переговорить с комендантом. Левашов вышел за ворота, не взяв с собою оружия, поскольку посчитал приехавшего присланным с линии лазутчиком. Неожиданно хаджи напал на капитана с обнажённым кинжалом, «хватая его за руку и приноравливаясь ударить его прямо в грудь», а Левашов был вынужден увёртываться от ударов. В конце концов, комендант бросился бежать в поле, старый князь отстал от него и был застрелен солдатами [Торнау, 1864: 452-453].