От ножа крестьян до ножа апашейЭссе-коллаж

Слово «жаргон» пришло, в русский язык, из французского (argot). При некоторой фантазии его можно перевести как «музыка» — от музыкального термина «largo» – очень медленно, широко. Так, впрочем, долгое время и переводили (см. «Словарь жаргона преступников (блатная музыка)», составил Потапов, издание НКВД, Москва 1927 г.) Только недавно слово «жаргон» в обиходной речи было вытеснено американским slang. Интересным, хотя и политически некорректным выглядит исследование на предмет наличия в жаргоне больших массивов слов, заимствованных из языка тех или иных этнических групп. Для российской «блатной музыки» конца XIX – середины XX ст. такой базой послужил в том числе идиш, в полицейских источниках с целью дискриминации попросту именовавшийся «жаргоном». Еще одной базой для понятий послужили слова из ромского языка. Ретивые отечественные составители словарей «блатной музыки» записывали в них целые фразы на ромском. Подобным же образом, с участием венгерского, идиш и ромского, если верить такому специалисту как Видок, формировался и жаргон французского полусвета.

Впрочем, предметом нашей статьи является процесс формирования городской субкультуры, так называемого полусвета, применительно к ножам. Для нас важна именно культурная значимость данного процесса для общества - того самого «света», который вдруг обращает свое пресыщеное внимание на стиль жизни «полусвета» и делает его модным. Таким образом, обиходный крестьянский нож превращается в аксесуар городского костюма, в числе прочих и в с стиле «апаш».

О привлекательности данного имиджа свидетельствует его устойчивая популярность. Даже при всем влиянии афро-американской суб-культуры «даун-таунов» (Down-Town) на суб-культуру отечественного полусвета 1990-х гг. всех этих цепей, перстней и характерной жестикуляции, стилистика «апаш» остается в ней вполне различимой. Что уже говорить о субкультурных стереотипах полувековой давности, когда силуэт в кепочке и с шарфиком на безгалстучной шее был неприменным завсегдатаем одесских, ростовских и более северных бульваров.

Пресловутая «синяя блуза» надолго стала символом рабочего класса , вспомним «синих воротничков», хотя в основном-то ее носили люди неквалифицированного труда, поденщики, выходцы из села, а то и просто беглецы с каторги, нуждающиеся в обезличивающем эффекте такого костюма. Как и жаргон, приверженность представителей суб-культуры определенному стилю одежды является своего рода защитным механизмом «свой-чужой». С одной стороны легче узнать «своего», с другой — сложнее быть опознанным «чужим», когда все одеты похоже — в джинсах и куртках с капюшонами.

Чтобы носить под синей блузой обычный нескладной нож приходилось втыкать острие в пробку. За нее нож и удерживали под одеждой или в кармане. Складной нож оказался несравненно более удобным для ношения, также его наличие не могло свидетельствовать о криминальном умысле владельца, даже для подозрительной французской полиции.

Дизайн традиционных складных крестьянских ножей выдает их обиходное предназначение. Вырезать палку, срезать грибы в лесу, обрезать или расчистить копыто у лошади, свежевать кролика или браконьерски добытого зайца, сервировать нехитрый стол из хлеба сыра мяса и вина… Такой нож начинал свою жизнь в сельской кузнице и предназначался для жизни на ферме. Хозяйственная и культурная замкнутость многих регионов Франции способствовала многообразию дизайна, отдельные элементы которого потом были заимствованы, обезличены и сплавлены городской культурой. Простые однопредметные ножи без фиксатора известны в различных вариантах под наименованиями: «альпийский», «капуцин», «бочка». Ножи пастухов, садоводов, виноградарей имели свою специфику, выражавшуюся в дизайне клинка и лезвия...