После того, как оруженосец, уже несколько лет прослужил у своего патрона, отличаясь хорошим поведением, скромностью, мужеством и храбростью, он начинал домогаться рыцарского звания и просил о содействии. Король или грандсеньер, к которому обращались с просьбой, уверяя в храбрости и других доблестях молодого оруженосца, назначал день посвящения.

Приготовление к посвящению в рыцари занимало несколько дней. Для этого обряда, обыкновенно, избирался канун каких нибудь торжеств или церковных праздников. Будущий рыцарь соблюдал в это время строгий пост, пребывая в молитвах и раскаиваясь в своих грехах. После исповеди, и приобщения к Святым Тайнам, его облекали в белую льняную одежду, как символ непорочности, что необходимо в рыцарском звании, отчего и произошло слово кандидат (candide oт candidus, что значит белый). В этом одеянии кандидат отправлялся в церковь, где должен был провести всю ночь и молиться. Там будущий рыцарь преклонял колено перед образом Богоматери или перед образом своего ангела хранителя, складывал крестом руки и с поникшею головою молился всю ночь. В тоже время, он размышлял о всем, что сделал за свою жизнь, своих проступках и прегрешениях, вспоминал о великих воинах и воссылал молитвы к Творцу Небесному, чтобы Милосердый Создатель удостоил и его, поступавшего в рыцарский орден, такой же подвижнической жизни и смерти.

На рассвете за кандидатом приходили старые рыцари и вели его в баню. После бани сопровождавшие надевали кандидату на шею перевязь с мечом и укладывали его в постель, накрыв белым хитоном, а иногда и черным сукном, в знак прощания рыцаря со сквернами мира и вступления в новую жизнь.

В таком наряде вводили посвящаемого в церковь, где священник, благословлял его меч. После этого начиналось чтение псалмов.

По окончании этого обряда рыцаря переоблачали. Сначала на него надевали нечто вроде темной фуфайки, на нее легкую, тканную золотом, рубашку. Затем его облачали в кольчугу и накидывали на плечи мантию, испещренную цветами и гербами рыцаря.

В этом парадном костюме новопосвящаемый отправлялся на поздравление к королю или прославленному рыцарю. Поздравление, как правило, происходило в церкви или в часовне, иногда в зале или во дворе замка. Шествие кандидата происходило торжественно, под звуки барабанов, труб, рогов. Впереди процессии шли наиболее знаменитые рыцари и несли на бархатных подушках доспехи кандидата. После поздравлений рыцаря совершалась литургия. Он выслушивал ее на коленях, став, как можно ближе к алтарю. По окончании обедни церковнослужители выносили аналой с книгой рыцарских законов, которые новоиспеченный должен был выслушать с большим вниманием. Приведем несколько статей из этих законов.

"Рыцарям вменяется в обязанности иметь страх Божий, чтить Его, служить Ему и любить Его всеми силами своими, всею крепостью своей, сражаться за веру и в защиту религии, умирать, но не отрекаться от христианства".

"Рыцари обязаны служить своему законному государю и защищать свое отечество, не жалея для него и самой жизни".

"Щит рыцарей должен быть прибежищем слабого и угнетенного, мужество рыцарей должно поддерживать всегда и во всем правое дело того, кто к ним обратится".

"Да не обидят рыцари никогда и никого и да убоятся более всего злословием оскорблять дружбу, непорочность отсутствующих, скорбящих и бедных".

"Жажда прибыли или благодарности, любовь к почестям, гордость и мщение да не руководят их поступками, но да будут они везде и во всем вдохновляемы честью и правдою".

"Да повинуются они начальникам и полководцам над ними поставленным, да живут они братски с себе равными, и гордость, и сила их да не возобладают ими в ущерб прав ближнего".

"Они не должны вступать в неравный бой, следовательно, не должны идти несколько против одного и избегать всякого обмана и лжи".

"Да не употребят они никогда в дело острия меча на турнирах и на других увеселительных боях".

"Честные блюстители данного слова, да не посрамят они никогда своего чистого доверия малейшею ложью, да сохранят они непоколебимо это доверие ко всем, и особенно к своим сотоварищам, оберегая их честь и имущество в их отсутствие".

"Да не положат они оружия, пока не окончат предпринятого по обету дела, каково бы оно ни было, да преследуют они его денно и нощно в течение года и одного дня".

"Если, во время преследования начатого ими подвига, кто-нибудь предупредит их, что они идут по пути, занятому разбойниками, или что необычайный зверь наводит там на всех ужас, или что дорога ведет там в губительное место, откуда путнику нет возврата, да не обращаются они вспять, но да продолжают путь свой даже и в таком случае, когда убедятся в неотвратимой опасности и неминуемой смерти, лишь бы была видна польза такого предприятия для их сограждан".

"Да не принимают они титулов и наград от чужеземных государей, ибо это оскорбление отечеству".

"Да сохраняют они под своим знаменем порядок и дисциплину между войсками, вверенными их начальству, да не допускают они разорению жатв, виноградников, да накажется ими строго воин, который убьет курицу вдовы или собаку пастуха, или нанесет малейший вред на земле союзника".

"Да блюдут они честно свое слово и обещанье, данное победителю, взятые в плен в честном бою, да выплачивают они верно условленный выкуп, или да возвращаются они, по обещанию, в означенные день и час в тюрьму; в противном случае, они будут объявлены бесчестными и вероломными".

"По возвращению ко двору государей, да отдадут они верный отчет о своих похождениях, даже и тогда, когда этот отчет не послужит им в пользу".

По окончании чтения рыцарского устава посвящаемый преклонял колено пред государем, который произносил следующие слова:

"Во славу и во имя Бога Всемогущего, Отца, Сына и Духа Святого жалую тебя рыцарем. Помни же, что долг твой соблюдать все правила и уставы рыцарства - этого истинного и светлого источника вежливости и общежития. Будь верен Богу, государю и подруге, будь медлителен в мести и в наказании и быстр в пощаде и помощи вдовам и сиротам, посещай обедню и подавай милостыню, чти женщин и не терпи злословия на них, потому что мужеская честь после Бога, нисходит от женщин".

Тогда кандидат отвечал на это следующим образом: "Обещаю и клянусь, в присутствии Господа моего и государя моего, положением рук моих на св. Евангелие, тщательно блюсти законы и наше славное рыцарство".

После этого король вынимал свой меч и три раза ударял им по плечу новоизбранного, после чего троекратно целовал рыцаря. Затем государь давал знак надеть новоизбранному золотые шпоры - эмблему возлагаемого достоинства, помазать его елеем и объяснить ему таинственный смысл каждой части его вооружения.

Патрон бывшего оруженосца, повинуясь приказанию своего государя, надевал на нового рыцаря шпоры и говорил:

"Эти шпоры означают, что поощряемый честью, ты обязан быть неутомимым в предприятиях".

К новопосвященному подходил следующий рыцарь, держа в руках металлический или кожаный нагрудный щит, на котором был изображен родовой герб молодого рыцаря и, навешивая этот щит ему на шею, говорил:

"Господин рыцарь, даю тебе этот щит, чтобы защищаться тебе от ударов врагов, чтобы нападать тебе на них отважно, чтобы ты понял, что большая услуга государю и отечеству в сохранении дорогой для них твоей особы, чем в победе над многими врагами. На щите этом изображен твой родовой герб - награда доблести твоих предков, сделайся его достойным, умножь славу твоего рода и прибавь к гербу праотцов какой-нибудь символ, который напоминал бы, что твои доблести подобны рекам, узким в истоке и расширяющимся в течении".

Третий рыцарь надевал посвященному на голову шлем и говорил: "Господин рыцарь, как голова есть важнейшая часть человеческого тела, так шлем, составляет главнейшую часть рыцарских доспехов: вот почему его изображают над щитом герба. Как голова есть твердыня, в которой пребывают все душевные способности, то, покрывающему голову этим шлемом, не следует предпринимать ничего, что не было бы справедливо, смело, славно и высоко. Не употребляй этого доблестного украшения головы на низкие, ничтожные деяния, а старайся увенчать его не только рыцарским венцом, но и короною славы, которая да дастся тебе в награду за доблести".

Далее патрон начинал объяснять и остальные части рыцарского вооружения, и их символическое значение.

"Этот меч имеет вид креста и дан тебе в поучение: как Иисус Христос побеждал грех и смерть на древе Креста, так и ты должен побеждать врагов твоих этим мечом, который для тебя представитель креста; помни также и то, что меч этот представитель правосудия, а потому, получая его, ты обязуешься всегда быть правосудным"."Панцирь, который ты носишь на себе, как защиту против вражеских ударов, означает, что рыцарское сердце должно быть недоступно никаким порокам своею крепостью. Как крепость окружается крепкими стенами и глубокими рвами, чтобы преградить доступ неприятелю, так панцирь и кольчуга закрывают тело со всех сторон, в знак того что рыцарское сердце должно быть недоступно измене и гордости"."Это длинное и прямое копье есть символ правды, железо на нем означает преимущество правды над ложью, а развивающееся на конце его знамя показывает, что правда не должна скрываться, а всем показываться"."Булат - означает силу и мужество, ибо как булат выдерживает всякие удары, так сила воли защищает рыцаря от всех пороков".

"Перчатки, защищающие твои руки, указывают ту заботу, с какою рыцарь должен беречься всякого нечестивого прикосновения и отвращаться от кражи, клятвопреступления и всякой скверны".

По окончании церемониала рыцарь и его спутники торжественно выходили из церкви, новопосвя-щенный шел сбоку государя или монсеньера, поздравлявшего его. Один из старых рыцарей подводил ему красивого коня, покрытого дорогою попоною, на всех четырех концах которой был изображен родовой герб молодого рыцаря. Наглавник на коне был украшен нашлемником, подобным такому же на каске рыцаря. При этом говорили:"Вот благородный конь, назначаемый тебе в помощники для твоих славных подвигов. Дай Бог, чтобы этот конь помогал твоему мужеству, води его только туда, где стяжаются честь и добрая слава!"

Новый рыцарь вскакивал на коня, ему подавали поводья и говорили: "Эта узда, укращающая пылкость бегуна, эти поводья, посредством которых ты можешь править конем по произволу, означают, что благородное сердце обуздывает уста и избегает злословия и лжи, оно обуздывает все страсти и руководствуется рассудком и справедливостью".

Часто случалось, что сама королева повязывала новому рыцарю шарф, прикрепляла перья на шлем и препоясывала новопосвященного мечом.

Когда же герольды начинали играть в трубы под окнами дворца, то новый рыцарь, несмотря на всю тяжесть доспехов, вскакивал на коня и гарцевал, потрясая копьем и сверкая мечом.

В таком же параде рыцарь показывался на народной площади. Там толпа приветствовала нового рыцаря веселыми криками, народ выражал свой восторг, приобретая еще одного защитника от врагов и внутренних притеснителей, недоброжелателей, клеветников и завистников. Уже одно присутствие рыцаря успокаивало многочисленную толпу. Маршанжи в пишет: <Один вид нового рыцаря уже внушал бодрость и спокойствие народу. Казалось, что этот новый защитник слабых и угнетенных говорил им:

"Все вы, томящиеся в ожидании мстителя, слабые вассалы, угнетаемые деспотическими законами властителя, несчастные питомцы, тяжба которых умышленно затягивается вероломным судьею, люди честные, но оклеветанные, поносимые публично, отрите наконец ваши слезы, обратите ваши утешенные взоры к небу, в лице нового рыцаря оно посылает вам нового ангела-хранителя, сердце его жаждущее добра, угадает ваши невзгоды. Ступайте к герою, укажите ему, кого должно поразить копье его, где раздаваться его горячему красноречию, где проливаться его крови и где щедрою рукою раздавать ему его золото. Если вы скованы по ногам и по рукам, то отвечайте на возгласы, возбуждаемые его присутствием, криком скорби. Машите белым платком или поясом из ваших темниц и этот новый рыцарь помчится к вам и терпеливо выслушает ваши жалобы и все ваши законные просьбы положит к подножию трона и, преклонив колено перед монархом, будет ждать его милостивого решения. Если такого рыцаря призовут на помощь угнетенному и оскорбленному, несчастному, изнывшему под игом феодализма, то он, этот благородный рыцарь, сложит все эти постыдные памятники феодализма, эти окровавленные виселицы, эти высокие столбы, эти произвольные дорожные пошлины, и не заснет он спокойно до тех пор, пока не увидит улыбки на устах тех несчастных, которые взывали к нему о помощи".

Так пишет Маршанжи о первых временах рыцарства в своей "Gaule poetigue".

Лишь только новопосвященный рыцарь возвращался обратно во дворец или в замок, дамы выбегали к нему навстречу и выражали ему свою радость и удовольствие; с помощью этих дам рыцарь снимал свои тяжелые наружные доспехи, а затем они накидывали ему па плечи богатую мантию на беличьем меху. Если новый рыцарь был сыном короля или принца, ему надевали мантию из красного сукна, как знак его царского происхождения. И новый рыцарь сидел в этой мантии во время пиршества, которое происходило в парадной зале дворца или замка. В этот день новопосвященный пользовался особым почетом. За столом во время пиршества он занимал почетное место по правую руку того короля, грандсеньера или славного рыцаря, от которого получал поздравление. Дамы старались быть, как можно любезнее с ним, восхваляли его храбрость, мужество, ловкость и неустрашимость и предсказывали ему самую блестящую будущность.

В первые времена учреждения рыцарства в новопосвященных рыцарях не было ни гордости, ни кичливости, ни напыщенности, ни высокомерия. Они были просты в своем обхождении с людьми: вежливы с высшими, снисходительны и добры с низшими. Они думали только о том, как бы лучше исполнить возложенную на них обязанность, и мечтали о тех славных, но вместе с тем и трудных подвигах, которые, по воле судьбы, достанутся на их долю.

Таков был обряд посвящения в рыцари в мирное время при дворах королей, принцев и грандсеньеров. В военное время обряд посвящения в рыцарское звание совершался много проще. В виду неприятеля некогда было тратить время на разные торжественные церемонии. Отличившемуся на поле битвы рыцарское звание жаловалось посреди лагеря, перед сражением или после него, в проломе взятого приступом города.

Если какому-либо из королей являлось желание удвоить силы своей армии, не увеличивая числа низших воинов, то он создавал рыцарей. Если кто из старших оруженосцев отличался на поле битвы, то его возводили в рыцарское звание. Если один из них переплывал реку в виду неприятеля, занимал с боем укрепления, преодолевал какую-либо опасность, перед выполнением которой бледнели подвиги самых неустрашимых ветеранов, то воины с добрым именем и честным прошлым производились в звание рыцаря.

Французский летописец Фруассар, писал о возведении в рыцари в военное время: "Всякий раз, когда дело шло о водружении знамени на усеянной железными остриями башне, защищенной неприступными скалами и оврагами, то смельчаки, совершившие такой подвиг, провозглашались рыцарями. И всякий раз, когда нуждались в таких людях, в виду неминуемой опасности, а обыкновенные средства становились недостаточными, потому что требовались нечеловеческие усилия, то те охотники, которые брались за такие подвиги, также возводились в звание рыцарей".

При возведении в рыцарское звание в военное время обряд посвящения был очень прост. Посвящаемого ударяли три раза мечом по плечу, с произнесением следующих слов: "Во имя Отца, и Сына, и св. Духа, и св. Великомученика Георгия, жалую тебя рыцарем". Затем следовали обыкновенные поздравления, этим и оканчивалось посвящение.

Подобное ведение дел порождало целые миллионы героев. Влияние почета было до такой степени могущественно, что одно уже звание рыцаря побуждало каждого превосходить себя.

"Едва можно верить тем чудесам, которые происходили от этих магических повышений",- говорит Маршанжи в своей "Gaule poetigue".

"Лишь только,- продолжает Маршанжи - кончалась короткая церемония возведения в рыцари, как новопосвященный спешил получить шпоры и бросался в самую середину свалки. Часто случалось, что пожалованный титул рыцаря, был в тоже время и патентом на смерть, когда новопосвященный, не жалея себя, бросался в битву, лишь бы только не посрамить своего звания и погибал в бою славною смертью защитника отечества. Но какова бы ни была судьба рыцаря, он постоянно думал, что сделал еще слишком мало, чтобы удостоиться такого великого почета, как звание рыцаря. Даже жертвуя своей жизнью, он находил, что едва выплачивает долг государю и отечеству".

Рыцари, посвящаемые в военное время, носили и различные названия, сообразно тем обстоятельствам, благодаря которым им жаловали это почетное звание. Так, были рыцари битвы, рыцари при-ступа, рыцари подкопа и пр.

Как правило в рыцарское звание возводились только дворяне, однако были случаи, когда рыцарствам удостаивались и простолюдины. Обыкновенно это делалось за какие-то особые заслуги или при чрезвычайных обстоятельствах. В подобном случае один только государь имел право возводить простолюдина в звание рыцаря. Пожалованный со дня посвящения делался дворянином и пользовался всеми правами рыцарского звания. Так, когда фламандцы уничтожили почти все рыцарство Филиппа Красивого, то французский король сделал нечто вроде набора - всякий, у кого было два взрослых сына, должен был отдать одного в рыцари, а тот, у кого их было три, обязан был вооружить двоих. Фридрих Барбаросса на самом поле сражения посвящал в рыцари простых воинов и даже крестьян, однако эти времена уже считались упадком рыцарства и Авторы того времени отмечали, что именно поэтому престиж рыцарства стал снижаться. Посвящаемые в рыцари простые воины и крестьяне назывались рыцарями из милости. Большое число рыцарей-трубадуров вышло из простолюдинов, и только благодаря своим подвигам эти люди достигли такой чести.

Было еще рыцарское звание, которого могли домогаться исключительно особы из высшего дворянства - звание знаменного рыцаря (le chevalier banneret). Это звание носил рыцарь, у которого было большое количество вассалов, он мог собрать свою дружину на собственные средства под личным знаменем. На полях сражений, перед знаменными рыцарями несли квадратное знамя, напоминавшее церковную хоругвь, с изображением герба и девиза. В то время были и знаменные оруженосцы. Под их началом иногда служили рыцари, и даже знаменные рыцари. В это звание производились оруженосцы по личному приказанию короля, однако они никогда не имели ни одной из привилегий рыцарства. Точно так же как и все прочие оруженосцы, они носили белые шпоры, а не золоченые, а при обращении их не величали мессир, монсеньер и мосье, как обыкновенно титуловали всех рыцарей.