В течение нескольких десятилетий ХХ века шестую часть нашей планеты занимало огромное государство, правительство в котором обладало тоталитарной властью над народом (от нем. Total — всеохватывающий — авт.) Страна, гордо именовавшая себя Союзом Советских Социалистических Республик (СССР), возвела вокруг своих границ непреодолимые заслоны, затруднявшие получение ее гражданами какой-либо свободной информации из внешнего мира. Среди таких запретных тем оказались вопросы оружейной тематики, в том числе и касавшиеся ножевой культуры.

Граждане СССР десятилетиями не имели возможности не только пользоваться ножами, производимыми известными западными ножевыми фирмами, они даже и увидеть эту продукцию не могли. В то же время традиция ножевого производства, существовавшая в России до 1917 года, была уничтожена в первые годы советской власти. Это было вызвано как экономическими причинами (дефицитом качественных сталей и нищетой населения), так и стремлением властей всячески препятствовать желанию граждан владеть каким-либо оружием. В новом государстве, власть в котором основывалась на «диктатуре пролетариата», возможность владения оружием (как огнестрельным, так и холодным) становится привилегией номенклатуры и уделом профессионалов.

В 1935 г. прозябавшему полулегально в СССР ножевому бизнесу был нанесен окончательный удар. Дополнение к статье 182 УК РСФСР гласило: «запретить изготовление, хранение, сбыт и ношение кинжалов, финских ножей (далее мы увидим, что этот тип ножей появился в списке не без оснований — авт.) и тому подобного холодного оружия без разрешения НКВД…» Изготовление оружия и предметов, сходных с ним (в том числе и хозяйственно-бытового назначения), с этого момента полностью передается на государственные предприятия с налаженным планированием и строгим учетом произведенной продукции и в промышленные зоны лагерей, находящихся под надзором ГПУ-НКВД.

Но именно эти обстоятельства способствовали появлению нелегального ножевого производства — своего рода альтернативного ответа населения «запретительным» действиям властей. И в таком закрытом обществе, каким был СССР, этот процесс привел к зарождению оригинальной ножевой культуры, имеющей признаки самобытности (внешний облик ножей отражает некоторое стилевое единство их происхождения, формирует отношение к ним общества). Это явление в СССР было широко известно и называлось в просторечии — «зэковскими ножами».

Даже упоминания о ножах, нелегально изготовлявшихся в СССР несколькими поколениями «невольных» строителей социалистического общества, редко появляются в изданиях, посвященных оружейной тематике. В претендующих на освещение этой темы публикациях читателю преподносятся лишь некие практические советы по использованию колюще-режущих предметов, излагаемые авторами в меру своей компетенции. Признать наличие целого пласта культуры под названием «зэковский нож», как самостоятельного и самодостаточного явления, закономерно появившегося в СССР, мешает еще и то, что затрагивающие данную тему авторы описывают лишь отдельные образцы ножей, в лучшем случае загоняя их в рамки общепринятой классификации холодного оружия. Таким образом, при отсутствии всеобъемлющего исследования исторической ситуации в СССР, а также быта, нравов и традиций арестантской среды, в которой и проявилась культура «зэковского ножа», любознательный читатель мог ознакомиться лишь с лежащей на поверхности «вершиной айсберга».

Между тем, это одна из «темных» сторон жизни советского общества, достойная более внимательного изучения хотя бы в силу того, что все, связанное с СССР, уже принадлежит Истории.

Как уже подчеркивалось, публикации на данную тему имеют ряд недостатков и упущений. Авторы, кратко описывая лишь внешний облик отдельных ножей, и стремясь к «наукообразности» изложения, разбавляют материал следующими «нововведениями»:

— статистикой производства (которой в принципе не могло быть, поскольку абсурдна сама мысль о возможности учета нелегально производимых ножей);

— схемой классификации (взятой из справочников по холодному оружию);

— описанием характера ранений, наносимых клинками различного профиля (обычно цитируется карманный справочник следователя или криминалиста).

Таким образом, примеряя к «зэковским ножам» некоторые общие, применяемые к любому виду холодного оружия, характеристики, авторы публикаций не замечают или не уделяют внимания тем признакам, которые способны объединить все эти изделия в некую систему. Введение обобщающего термина «криминальный нож» — способно запутать читателя. Ножи, отвечающие всем критериям «зэковского» дизайна, изготавливались заключенными в лагерных промзонах, отдельными рабочими на государственных предприятиях и кустарями-одиночками в домашних условиях. Пожалуй, вместо огульного обозначения этим термином всех нелегально изготавливаемых ножей, более правильно «криминальным» называть конкретное оружие преступления.