Появление штык-кортиков (нем. aufpflanzbarer Hirschfanger, англ. sword-bajonett) напрямую связано с таким элитным формированием как егеря.
Данный род легкой пехоты окончательно сформировался в немецких землях к 1750 г. В многочисленных немецких государствах право охоты до 1848 г. оставалось феодальной привилегией крупных землевладельцев.
Следует признать, что в историческом, культурном и экологическом отношениях это было вполне позитивным явлением, плоды которого европейцы пожинают до сих пор. Как показал опыт только так можно было сохранить природу в карликовых в общем-то государствах.
Одним из следствий буржуазной революции 1848-1849 гг. стал всплеск браконьерства со стороны «новых немцев». Вспомним финансиста Генриха Айзенштайна из оперетты «Летучая мышь» и его браконьерские похождения. Для наведения и поддержания порядка в лесах был необходим высокопрофессиональный персонал.
Профессии лесничего, егеря (охотника) считались почетными и наследовались из поколения в поколение. Из этой среды — обычно младших сыновей лесничих и егерей и формировались подразделения стрелков.
Егеря, как и гусары, представляли собой элиту армии Фридриха Великого. Они поступали на прусскую службу добровольно, как и крестьяне из западной России, в надежде после семилетнего срока службы получить место в государственных лесах.
Естественно, что в силу сословных привилегий, обращение с ними было иное, чем с прочими солдатами-контрактниками.
Егеря даже строем не ходили — двигались на разводах «нестройной толпой», чего в современной украинской армии и представить невозможно. Господа офицеры обращались к ним не Kerl (парень), а Monsieur (господин).
Зримыми признаками сословных привилегий были зеленая егерская куртка (grune Rock) и охотничий кортик (Hirschfanger).
Последний представлял собой облегченную разновидность охотничьего меча. Основным предназначением прямого клинка длиной около 55 см было добивать раненую, затравленную собаками дичь — в основном оленей и ланей, откуда и его название в немецком языке, переводимое в русском языке как кортик (заимствование польского Kordzik), или буквально — олений нож.
Удар наносился зверю, которого удерживали собаки. Охотник подходил к оленю сзади и колол под лопатку вперед. Кабанов добивали уколом между шеей и плечом. Так как после нанесения удара оружие не извлекали из раны сразу, то широкие долы на клинке хиршфангера были призваны способствовать обильному кровотечению из раны, ведущему к скорейшему обескровливанию туши.
Именно исходя из этой концепции, впрочем, не подтверждающейся практикой, долы на клинке охотничьего оружия получили название Blutrinnen — кровостоки.
Хиршфангер служил также для разделки туши дичи, им разрубали так называемый «замок» между подвздошной костью и ключицей. Обращение с хиршфангером при добивании и разделке дичи требовало изрядного навыка, поэтому он служил символом профессионального охотника и как таковой имел соответствующую отделку.
В XVIII cт. в ходу были две формы оправы: с крестовиной и с дужкой. Непременным элементом обеих был щиток-»раковина». Для большей прочности эфесы хиршфангеров изготовляли литьем из латуни, что стало свойственным и для оружия военного образца.
Егеря слыли отличными стрелками. Поражать с расстояния 80-100 шагов цели размером с ладонь для них было нормой. Попасть в корпус дичи с 200 шагов в их профессиональной среде также считалось нормой.
Тактическими задачами егерей была служба на аванпостах, распознание сил и действий противника, прикрытие собственных флангов. Егерские штуцера не были пригодны для ведения скоростного — несколько выстрелов в минуту, залпового огня, да они для этого не предназначались.
Оружие с нарезным стволом калибра около .60 создавалось для прицельных выстрелов.
Процесс заряжания круглой пулей с кожаным пыжом требовал сосредоточенности. Поэтому, егеря стреляли одиночными выстрелами и, сознавая свою беззащитность, предпочитали действовать из укрытий. От медленной пехотной атаки противника они еще могли уклониться, но быстрый наскок кавалерии грозил егерям поголовным истреблением.