В отличие от тех счастливчиков, которые могут каждый месяц раскатывать по «эвропам», я в аэропорту бываю крайне редко, поэтому когда провожально-встречальные мероприятия занесли меня в Борисполь, к досмотру на входе, как оказалось, я был совершенно не готов… Не знаю уж, что там увидел на экране на месте моего сувенирного ножа, оказавшегося у меня в сумке по принципу «взял и забыл», специалист по УЗИ-досмотру сумок, но его круглые глаза я запомнил надолго. Ножик-то легенький, практически невесомый нескладной в ординарном чехле, во всех отношениях простенький и приобретенный в тот редкий случай, когда отойти, ничего не купив, было не вполне удобно. Причем, по моему глубокому мнению, максимум, на что этот ножик годился, отрезать скотч (упаковочный). Я услышал про вызов полиции и вопрос, лечу ли я куда-то. Против вызова полиции я не возражал, никуда не летел, я провожал. В итоге ножичек я оставил у охраны, прощание с провожаемыми оказалось смазанным, поскольку на охране очень меня просили до окончания смены ножик забрать… Что я и сделал, извинился… Люди на работе и ни в чем не виноваты. Спасибо еще, что не заставили в обычном порядке общаться с соответствующими чинами, а ведь могли и задержать, а там экспертизы, штрафы и прочие дела… И хотя ножик, в принципе, проще было оставить у них, или выкинуть в мусор, предварительно сломав, все же, от всяческой суеты я был избавлен. Спасибо.

Наличие ножа, даже перочинного ножика, в ручной клади при авиа перелете не приветствовалось никогда. Ни в «раньшие» времена, ни в теперешние…

Считаю, что такой контроль вполне правомерен и необходим. Хотя для некоторых господ такой эпизод стал бы, скорее, поводом поговорить о преимуществах украинского образа жизни. Да еще с подчеркиванием того, что «только для того, чтобы их осознать, следует быть интеллектуально честным перед самим собой, что людям обычно не свойственно — более высокий, сравнительно с ЕС, стандарт свободы личности в Украине давно и незаметно стал нормой повседневной жизни, настолько обыденной, что мы его просто не замечаем».

Что это может означать в контексте наличия/отсутствия ножа в ручной клади, мы рассмотрим на некоторых примерах.

Общие тенденции развития законодательных норм государств ЕС, касающиеся обращения ножевой продукции и формирования понятия «холодное оружие» таковы.

Разрозненные законодательные акты XI-XIX ст. выявляют общую тенденцию разделения таких предметов по предназначению. О временах, предшествующих принятию Кодекса Наполеона невозможно говорить о наличии сколько-нибудь стройной и последовательной законодательной системы, характеризующей современное континентальное право. В судопроизводстве употребляли разрозненные нормы языческого римского, христианского церковного и местного «обычаевого» права.

Если нож, лук относили к бытовым орудиям или орудиям охоты (пока та не была ограничена), поэтому обращение их оставалось и пока остается свободным, то арбалет, меч сравнительно рано были отнесены к оружию, обращение которого регламентировалось (ограничивалось) законодательными актами. Соответственно, прерогативой светской власти в Средневековье долгое время оставались законы, регламентирующие обращение военного оружия. Церковь (в том числе инквизиция) брала на себя заботу о моральном облике социума. Поэтому, например, указы инквизиции о запрещении ношения «цыганских ножей» (навах) в Испании (как части Священной Римской Империи Габсбургов) имели целью снижение угрозы общественной безопасности. Естественной реакцией пользователей стало упразднение фиксатора в складных ножах ромского производства, предпринятое с тем, чтобы избегнуть конфликта с правоохранителями. К 1830 г. во Франции появился современный тип складного ножа с подпружиненной фиксацией клинка, разрешенный к ношению повсюду в Европе.

Таким образом, к XVIII-XIX ст. проявилась тенденция выявлять отдельные (маргинальные) общественные группы с тем, чтобы ограничивать их в праве на ношение оружия. Среди оружия также определялись наиболее «общественно опасные» виды с целью ограничения их распространения. К таким видам стали относить, например, шпаги в трости, позволявшие скрытное ношение и составлявшие угрозу внезапного «предательского» нападения. Наличие самого природного права обладать оружием сомнению не подвергалось. Обращение оружия в германских государствах оставалось свободным. Практика разоружения подданных вошла в употребление, как следствие чрезвычайных законов, направленных на борьбу с революционным движением, например, в 1848 г.